Где она? Вот что сейчас важно. Как она могла так поступить с девушкой, к которой хорошо относилась (во всяком случае, делала вид)? У Дианы было мало подруг: она была слишком себялюбива и самоуверенна для такого рода привязанностей, но Сара никогда бы не поверила, что она сможет так бессердечно поступить с ней. Диана, как никто другой, знала о ее болезни. И все же она, без всякого предупреждения, устроила ей это приключение, хотя вполне могла предположить, что оно плохо кончится.
Сара покачала головой. Конечно, Диана не знала, что Адам умер, но, когда она получила записку Майкла, что бы в ней ни было, ей понадобился козел отпущения. Ее расстроила записка? Или она решила, что Сара справится со слепым человеком? Во всяком случае, она не появилась в театре и предоставила Саре разбираться во всем самой. Это непростительно. Вздохнув, Сара взяла с туалетного столика мужскую щетку для волос и стала расчесывать волосы. Завтра, подумала она и состроила себе рожицу перед зеркалом, завтра ей придется во всем признаться Майклу Трегоуэру. Конечно, приятно делать вид, что ты такой же полноценный, здоровый человек, как все, но больше так продолжаться не может. Впредь ни один мужчина не поступит с ней так, как Тони. Завтра она покажет Майклу свои лекарства, и все встанет на место, с грустью думала она.
Положив щетку на столик, Сара медленно пошла к кровати. Простыни были шелковые, мягкие, гладкие и очень дорогие. Наволочки, как и тяжелое покрывало, были отделаны кружевом; покрывало расшито шелком.
Сара не решилась лечь и села на край кровати, теребя концы пояса халата. Она впервые услышала вдали шум прибоя и заметила, какая жуткая тишина вокруг. Может, Майкл Трегоуэр уже лег спать? Она вздохнула. В ее квартире в Лондоне было всегда шумно из-за транспорта, кругом люди, а здесь, в Равенс-Милле, в этой глуши, ей при любых обстоятельствах было бы не по себе. Ну а после такого вечера — тем более, а тут еще ветер завывает и из-под двери несет холодом, разве успокоишься?
Значит, вот здесь Диана жила с Адамом? Похоже, что так. Спальня такая огромная, что, хотя и горит полдюжины ламп, в углах таятся тени.
Сара погладила подушки. Что Майкл имел в виду, когда сказал, что его дед придет свершить свою месть? Неужели в доме привидения? Диана ничего не говорила об этом… Впрочем, разве бы она сказала? Не сказала же она, что это не дом, а целый мавзолей.
Сара вздохнула, встала и опять обошла комнату, выключила четыре лампы и оставила зажженными только две, у кровати. Она побоялась выключить все: в комнате тогда стало бы совсем темно.
Стоя у кровати, она опять оглядела халат. Ей не было холодно, и она не собиралась опять одеваться, чтобы спуститься вниз за лекарством. Душ плюс богатая фантазия так разгорячили ее, что она могла бы даже голой спуститься вниз и не почувствовать холода.
Она забралась с ногами на край огромной кровати и руками обхватила колени. Все-таки удивительно, думала она. Утром она выехала из Лондона, чтобы спрятаться здесь на пару недель от трудностей жизни. Нечего сказать, спряталась!
Она почувствовала тянущую боль в груди. Болело не сильно. Может, это несварение в результате нервного напряжения, которое она испытала за сегодняшний вечер, подумала она и вспомнила о таблетках в сумке и о том, что ей надо за ними спуститься. Наверное, Майкл Трегоуэр уже лег. Ей показалось, что дверь, когда она ее открывала, ужасно скрипит, но потом поняла, что это всего лишь игра ее воображения и обостренных чувств. Она быстро пересекла площадку и уверенно спустилась по лестнице в холл, где довольно легко при свете остывающего камина нашла открытую дверь в библиотеку.
Ее сумка лежала на стуле, где она ее оставила, и Сара быстро достала из нее пузырек с таблетками. Потом она подошла к подносу с напитками, налила себе немного содовой воды и быстро проглотила лекарство. Она подумала, опять убрала пузырек в сумку и, чтобы не вызывать подозрений, положила сумку на то же место.
Сара уже выходила из библиотеки, как вдруг зажегся свет, и, подняв голову, она увидела наверху у лестницы Майкла. Нет, это было уже слишком — опять с ним столкнуться! — и она судорожно схватилась за перила, чувствуя, что у нее нет сил передвигать ноги.
С проклятием он спустился к ней и, прежде чем она успела возразить, поднял ее на руки и понес на второй этаж.
— Что… Что вы делаете? — пробормотала она, пытаясь вернуть присутствие духа, а он легко нес ее сильными руками и насмешливо улыбался. — А я у тебя хотел об этом спросить, — сказал он. — Я услышал шум и подумал, надо пойти посмотреть, вдруг старик Адам пришел тебя попугать. — Майкл смотрел на нее, явно издеваясь. — Однако ты совсем тут освоилась, — заметят он, входя в спальню и спуская ее на пол у кровати. — Это не ради меня?
Сара вспыхнула, залившись румянцем от корней светлых волос до шеи в вырезе халата, что очень шло ей.
— Если… если вы имеете в виду это, — она указала на халат, — то… мне просто нечего было надеть.
— Разве я против? — спросил он, — Я думаю, ты также сможешь объяснить, зачем ты рыскала по моему дому.
— Я не рыскала. — Сара подняла голову. — Мне… мне был нужен… аспирин.
— Ах, аспирин, испытанное средство. Как прозаично! Неужели ты ничего лучше не придумала, Диана? Все двери заперты, ключи у меня.
Сара чуть не задохнулась.
— Вы действительно думаете, что я хотела сбежать в халате?
Он прищурил глаза.
— Ну что мне на это сказать? Я так понимаю, ты решила, что тебе здесь все-таки нравится?
— Понимайте как хотите. — Она сердито посмотрела на него. — А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотела лечь спать.
— Ничуть не возражаю, — подтвердил он и насмешливо указал на кровать.
— Если можно, я… я только возьму свой халат. В отчаянии она приоткрыла рот.
— Вы… вы не посмеете!
— Почему же? Ведь он мой, не так ли? — Он моргнул. — Но если ты не хочешь мне его отдать…
Сара сразу поняла намек и трясущимися пальцами начала развязывать узел. Раз он думает, что она не хочет отдать халат, он отнимет его силой. Развязав узел, она повернулась к нему спиной и, сбросив халат, не слишком грациозно залезла под одеяло.
— Спасибо. — Он наклонился, поднял халат, но не отходил от кровати, и она с решительным видом держала одеяло под самым подбородком, чувствуя, что ею снова овладевает губительное возбуждение. — Ну, тогда спокойной ночи.
Она кивнула, боясь открыть рот.
— Спокойной ночи, — с трудом выдавила она наконец, и в его глазах мелькнуло любопытство.
— Что, испугалась? — холодно осведомился он, положив руку на стойку у изголовья кровати. — Похоже, ты нервничаешь. Кому я этим обязан, старику Адаму?
Сара закрыла глаза, надеясь на чудо: вдруг он уйдет? Но он не уходил. Она почувствовала, как прогнулись пружины, и поняла: он лег на кровать и ждет, что она будет делать.
Она лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Воспоминание о том, что между ними произошло внизу, накатило на нее горячей волной, но она вспомнила, как он повел себя. Пока он думает, что она его хочет, он ее не тронет. Вот если он поймет, что она его боится, тогда другое дело. Сара открыла глаза, посмотрела ему в лицо и с изумлением увидела в его глазах невыразимую муку. Решив, что он, наверное, думает о брате, она облокотилась на руку и, придерживая простыню этой рукой, другой коснулась его лица. Он резко отодвинулся, но не встал, и тогда она, набравшись решимости, тихо спросила: