— Машина Адама, — кратко пояснил он, усаживая ее на переднее сиденье.
— Или, если угодно, Дианы.
Сара с наслаждением откинулась на мягкую спинку. Она была рада, что может расслабиться и унять дрожь в руках и ногах, но, когда Майкл сел рядом с ней, поняла по его лицу, что он прекрасно видит, в каком она состоянии.
— Да ты просто сумасшедшая, — заявил он, заводя мотор и выезжая на дорожку. — Ну почему бы тебе не посидеть дома, пока я не вернусь? Тебе сейчас явно не до прогулок.
— Но ведь я и не гуляю, правда? — слабо возразила она, и, когда они подъехали к дороге на берегу, он тихо выругался.
В солнечный день Торлевен выглядел довольно живописно. К берегу только что пристал рыбачий баркас, и на пристани толпились люди и смотрели, как разгружают улов. Над ними кружили стаи чаек и ждали, когда начнут чистить рыбу; на стене дамбы восседали кошки и чинно облизывались.
Напротив пристани было несколько магазинчиков; улицы, поднимавшиеся из гавани, были узкие, с булыжной мостовой. Все дома были выкрашены в белый цвет, что подчеркивало чистоту поселка; на окнах пестрели тюльпаны и герань.
Майкл остановил машину у какого-то магазинчика на пристани и вышел купить сигары. Пока его не было, Сара смотрела, как разгружают баркас, а собравшиеся вокруг люди повернулись и глазели на нее. Наверное, они узнали машину, догадалась она и очень обрадовалась, когда вернулся Майкл и они уехали.
— Что такое? — спросил он, заметив румянец у нее на щеках. — Слишком много внимания? Я ведь предупреждал, что о нас ходят слухи. А ты слишком красива, чтобы тебя не заметить.
Сара состроила гримаску.
— Вы что-то вдруг стали очень любезны.
— Нет. — Он искоса взглянул на нее. — Просто откровенен. — Он снял руку с руля и положил ей на колено. — Знаешь, давай съездим в Пензанс. Мы там можем поужинать, ведь у миссис Пенуорти сегодня выходной. Она, правда, оставила холодную закуску, — добавил он, когда Сара попыталась возразить, — ну и отлично. Мы ее съедим на завтрак.
Сара смотрела на него с сомнением. Она так боялась, что он уедет без нее, так спешила, что забыла захватить с собой сумку, а ехать в Пензанс без лекарства не решалась.
— Я… я не могу вот так ехать, — сказала она, чувствуя у себя на колене его твердые пальцы. — Я имею в виду… я не накрашена!
— По-моему, ты и так прекрасно выглядишь, — ответил он и убрал руку, чтобы переключить скорость, когда дорога пошла в гору. — Что ты имеешь в виду на самом деле? Ты не хочешь ехать со мной в Пензанс?
— Нет! — возразила Сара. — Я… я хочу с вами ехать…
— Ну так в чем тогда дело?
— …но, может, заедем сначала домой? Чтобы я … привела себя в порядок.
— Ты хочешь переодеться? — Майкл окинул ее взглядом. — Надеть что-нибудь более… женское?
Сара вздохнула.
— Если… если хотите. Но предупреждаю — у меня нет с собой вечернего платья.
Майкл нахмурился.
— Ты действительно так хочешь?
Сара кивнула.
— Хорошо. Но только быстро. Уже шестой час, а нам далеко ехать.
Он вошел за ней в холл и, когда она направилась в кабинет, остановил ее.
— Ты куда?
Сара обернулась.
— Сумка… — сказала она, показывая рукой на комнату за спиной. — Я хотела взять сумку.
— Я сам принесу ее, — резко бросил он. — А ты собирайся. Встречаемся внизу через пятнадцать минут.
Ей ничего не оставалось, как согласиться, и она поднялась к себе, полная дурных предчувствий. Что же ей надеть? Ей совсем не хотелось переодеваться, но теперь ничего не поделаешь.
Она взяла с собой всего один женский наряд — шелковое платье с набивным рисунком, которое годится на все случаи жизни, с рукавами до локтя, на манжете, собранное на талии тесьмой, с широкой в складку юбкой, подчеркивавшей стройность ее ног. К счастью, у нее нашлись колготки без затяжек и черные босоножки на высоком каблуке. Она причесалась, подвела глаза, потемневшие от утомления, и они приобрели загадочный блеск — в общем, Сара осталась довольна своим видом, решив, что ее усталость, вероятно, объясняется волнением. Ей просто нужно расслабиться и вести себя естественно, тогда и настроение улучшится, и самочувствие будет под стать внешнему виду.
Из верхней одежды у нее была с собой только дубленка, и она накинула ее на плечи, пока спускалась вниз. Да, Майкл прав, она действительно слишком часто носит мужскую одежду. Ей было приятно опять чувствовать себя настоящей женщиной.
Когда она спустилась, Майкл был уже в гостиной, перед горящим камином, который растопила миссис Пенуорти. В доме были масляные батареи, но камин гораздо уютнее, и Сара любила длинными одинокими вечерами греться у его огня.
Когда она вошла, Майкл обернулся. Он тоже переоделся: вместо джинсов и куртки на нем были черные замшевые брюки и синий вельветовый пиджак. Никогда еще он не казался ей таким — чужим и в то же время привлекательным; по его чувственной улыбке она поняла, что нравится ему, и у нее приятно защекотало в груди. Когда же она опустила глаза и увидела, что у него в руках, она схватилась за косяк, чтобы не упасть. Майкл держал, зажав большим и указательным пальцами, пузырек с ее таблетками, который, запоздало вспомнила Сара, она оставила на письменном столе в кабинете. — Что это? — жестко спросил он, подходя к ней и поднося пузырек к ее лицу. — Пектотон! Что такое пектотон? От чего он? И зачем он понадобился тебе?
Сара глубоко вздохнула.
— Ну вам-то что? — парировала она, пытаясь выиграть время. И добавила: — Если вам так интересно, то это лекарство от астмы.
— Астма! — Майкл пристально посмотрел на нее. Потом взглянул на этикетку. — Астма! — повторил он, и она с ужасом подумала, что он, наверное, знает, что это за лекарство. — Так у тебя астма?
Сара с трудом перевела дыхание.
— Увы… это так.
— Господи! — вздохнул Майкл с явным облегчением, и ей стало стыдно за свое вранье. — А я-то думал… — Он покачал головой. — Я думал, что ты… наркоманка. Уж не знаю, что и сказать. — Он вложит пузырек в ее влажные руки. — Вот, значит, в чем дело. Господи, а я подумал, что ты приняла слишком большую дозу.
Сара с трудом улыбнулась.
— Нет, я не наркоманка, — слабым голосом подтвердила она, довольная, что хотя бы сейчас говорит правду. — Я… где моя сумка?
— Там, на кресле, — Майкл махнул рукой в сторону камина и, когда она шагнула туда, схватил ее за руку. — Знаешь, мне… мне все равно, — хрипловатым голосом пробормотал он, глядя на ее губы. — Я хочу сказать… меня не пугает твоя астма, и вообще ничего. — Он вздохнул, и его взгляд скользнул вниз к соблазнительному вырезу ее платья. — Ну, то есть… если ты думала… если тебе пришло в голову… что если у тебя астма, то это как-то повлияет на мое отношение к тебе…