Удивительно, но с Александрой он стал мечтать о тех вещах, которые раньше отвергал. Конечно, он повзрослел на десять лет. И он совершил многое из того, о чем мечтал.
– Если верить моей сестре, любовь ребенка с лихвой перекрывает все выгоды, которые ты можешь иметь, живя в одиночестве.
– Сколько лет ее детям?
– Тринадцать и восемь.
– Это мальчики или девочки?
– Мальчик и девочка. Они очень шустрые и смешные, постоянно присылают мне электронные письма.
– Здорово!
Стерлинг никогда не думал об этом. Он воспринимал это как одну из обязанностей, от которой нельзя уклониться. Но с этими детьми было весело, особенно когда он читал их письма, явно написанные по указке сестры.
– Думаю, да. – Ему не хотелось говорить о семье и детях. – Ты подумала над предложением о работе?
– Ты сделал его всего несколько часов назад.
– То есть ты не успела подумать? – спросил Стерлинг, хотя сам знал, что успела.
Эта женщина отличалась дотошностью и наверняка будет рассматривать другие предложения, чтобы выбрать самые лучшие условия.
– Не успела. Кроме того, документы о слиянии еще не подписаны.
Александра понимала, что это формальность. Даже она понимала, что на каждую проблему отеля Стерлинг предложил решение, которое как нельзя лучше соответствовало бы его политике.
Он вспомнил выражение ее лица, когда она стояла перед портретами ее свекра и покойного мужа. Она как будто прощалась с мечтой, которая сначала даже и не была ее мечтой.
Но он больше не собирался говорить о Марке. Он не желал больше думать о мужчине, которого Александра любила и который так сильно повлиял на ее жизнь.
Проклятие, подумал Стерлинг, он хотел взять на себя ответственность за новую жизнь Александры.
Их совместную жизнь.
С самого первого момента, когда Стерлинг увидел Александру, он знал, что она отличается от других, но не сразу понял, чем именно. Занимаясь с ней любовью, ухаживая за ней и сжимая ее в объятиях всю ночь, он очень изменился и стал мечтать о таких вещах, о которых раньше и не задумывался.
Для нее он все время хотел стать лучше. Ему захотелось привести ее домой и познакомить с семьей. Он боялся… отпустить ее.
– Хочешь сегодня вечером пойти со мной на ужин к Дэну? – спросила Александра.
Нет, ему хотелось снова отвести ее на зафрахтованную яхту и заниматься любовью под луной. Притвориться, что они могут уплыть от ее страхов и проблем.
– Конечно, во сколько?
– В семь. Встретимся в главном офисе и поедем вместе.
– Отлично. Ты свободна в выходные?
– А что ты предлагаешь?
– Сплавать со мной в Майами. Нужно проверить один отель.
– Не знаю, смогу ли я поехать так далеко.
– «Хотон-Хаус» вполне обойдется без тебя два дня.
– Не надо этого снисходительного тона, – сказала Александра, встала и быстрым шагом пошла прочь.
Почему с Александрой он постоянно чувствовал себя так, словно сделал шаг вперед и тут же два назад? Что бы он ни делал и ни говорил, она все превратно истолковывала.
Стерлинг догнал ее и отвел в сторону.
– Никакой у меня не снисходительный тон, и ты прекрасно это знаешь. Если не хочешь ехать со мной, просто скажи. Но не используй работу в качестве отговорки. Мы это вроде уже проехали.
Она закусила нижнюю губу, и Стерлинг понял, что надавил слишком сильно. Не надо было так.
– Ты прав. Насчет поездки я подумаю. Мне нужно дать ответ сегодня?
– В среду. Если ты не поедешь со мной, то я полечу на самолете. В принципе мы можем оба полететь, а обратно вернуться на моей яхте.
– Не знаю. Я никогда не путешествую.
– Никогда?
– Ну, я ездила в Гринвилл, когда близнецы выпускались из Университета Восточной Каролины, а больше никуда, если не считать Мертл-Бич.
– Это не путешествие. Ты боишься летать?
Она покачала головой:
– Я не хочу говорить об этом.
Ее позвал один из охранников, и Александра отошла переговорить с ним. Стерлинг смотрел ей вслед. Каждый раз, когда он думал, что узнал эту женщину, она открывалась для него с неожиданной стороны.
Эта ночь никак не кончалась. У одного из гостей случился сердечный приступ. Они вызвали «скорую помощь», мужчину с женой увезли в больницу, а Александре пришлось успокаивать двух девочек, которые на следующий день оказались у нее в игровой группе.
Но со смертью и тяжелой болезнью она ничего поделать не могла, а потому ей трудно было найти слова утешения для Ребекки и ее сестры Марли. Вскоре пришел Стерлинг, своим присутствием навевавший спокойствие, и предложил отвезти их с девочками в больницу.
Ей неприятно было находиться в отделении «Скорой помощи» – она не бывала там с тех пор, как умер Марк. Александра не нашла в себе сил навестить своих родителей в больнице, когда они болели.
Она тяжело дышала, сидя в машине на парковке.
– Где наши мама с папой?
Ребекка, восьмилетняя девочка с большими голубыми глазами, не переставала плакать с тех пор, как ее отца отвезли на каталке.
– Они внутри, – сказала Александра, проглотив комок в горле.
Она может это сделать. Она должна это сделать. Она не может оставить двух маленьких девочек в приемной «Скорой помощи» и просто уехать.
И она найдет в себе силы. Она остановила машину и взглянула на Стерлинга, который смотрел на нее так, словно понимал, что что-то происходит, но не знал, что именно.
– Пойдемте, девочки, найдем ваших родителей.
Она открыла дверь и вышла из машины. Ночной воздух был тяжелым и горячим, так что Александра с трудом могла дышать. В ту ночь, когда она приехала сюда с Марком, воздух был таким же.
Она покачнулась, и Стерлинг тут же поддержал ее.
– Прости. Боюсь, я голодна.
– Почему бы тебе не подождать здесь, – предложил он, открывая дверцу и усаживая ее в машину. – Я помогу девочкам найти родителей и все устрою.
Александра молча кивнула, глядя ему вслед. Как она ненавидела себя за то, что осталась здесь! Злилась на себя за то, что снова поддалась дурацкой слабости, которую, как она считала, уже давно изжила. Из-за этой слабости она чувствовала себя неполноценной.
Она давно уже должна была справиться с этим. Этого о ней никто не знал. Ни Присцилла с Бертом, ни близнецы. Она старалась никогда не навещать родителей, когда Хотоны были с ней. Она боялась, как бы кто не узнал о ее главном страхе.