— Добрый вечер, Темпест.
— Здравствуй, папа, — прижавшись к Гевину бедром, поздоровалась она. Присмотревшись к нему, она увидела, что морщинок вокруг глаз у него прибавилось, а лицо осунулось. Мельком взглянув на Гевина, он напрягся.
Темпест переводила взгляд с одного мужчины на другого, чувствуя, как напряженность между ними передается ей.
— Папа, ты ведь знаком с Гевином Ринардом?
Огаст кивнул и протянул руку.
— Добрый вечер, Огаст. — Гевин ответил на его рукопожатие.
Между ними воцарилось неловкое молчание. Темпест не знала, что сказать, и очень обрадовалась, заметив Кали: подруга спешила ей на выручку, стараясь вырваться из тесного круга гостей.
— Прекрасный вечер, не правда ли? — сказала Темпест, лишь бы не молчать.
— Замечательный, — совершенно серьезно подтвердил Гевин. — Правда, меня это не удивляет. Было бы странно, если бы было наоборот.
— Чудесный вечер, — согласился Огаст и, помолчав, спросил: — Вы меня извините, Гевин, если я на несколько минут заберу свою дочь? Мне нужно кое о чем с ней переговорить. Наедине.
Если Огаст хочет поговорить с Темпест наедине, желчно подумал Гевин, он бы мог выбрать для этого другое место. Например, пригласить ее к себе в дом или договориться о встрече в любом другом месте. Все же он кивнул и отошел.
Не чувствуя поддержки Гевина, Темпест вдруг растерялась. Как всегда в присутствии отца, странная робость сковала не только ее движения, но и ум. Она безропотно последовала за ним.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — безжизненно спросила она.
— А о чем я могу с тобой говорить кроме того, как ты стала любимой пищей для сплетен почти всей страны? «Великосветская любовница», — процитировал он, и в его голосе прорвалось откровенное недовольство.
Ее сердце сделало неожиданный скачок. Что заставило сдержанного отца так открыто выражать свои чувства?
— Я больше, чем просто любовница, — со смелостью, удивившей ее саму, заявила она. — Гевин — мужчина, которого я ждала всю жизнь.
— Ну вот, ты его дождалась, и что теперь? Каким своим следующим шагом продолжишь подогревать всеобщее любопытство?
— Я выйду за него замуж.
— Что-то мне в это слабо верится.
Ее кольнуло неприятное предчувствие.
— Почему?
— Ему нужна компания. Ты — всего лишь способ достигнуть цели.
— Если бы это было так, «Клозит Темпест» уже давно бы принадлежала ему!
— Не все так просто… — Отец покачал головой. — Но, насколько мне известно, он весьма настойчив и решителен. Вряд ли его волнует, каким путем он может достигнуть своей цели. Для таких, как он, все средства хороши.
— Ты судишь предвзято! — с негодованием воскликнула Темпест.
И куда только робость девалась?..
— Это ты смотришь на него сквозь розовые очки, растаяв от любовной чепухи, которую он тебе наплел! Помяни мое слово: он использует тебя, а затем бросит. Мне неприятно думать, что я так плохо тебя воспитал. Я надеялся, что у тебя больше здравого смысла. — Огаст Ламберт повернулся, чтобы уйти.
— Отец…
— Да?
— Ты меня не воспитывал, — отрезала она. — Своим воспитанием я обязана няням, учителям частных школ и самой себе. А что касается Гевина, ты просто не знаешь его так, как узнала я. Не представляю, как он ведет свои дела, но мне на это наплевать. Главное, как он относится ко мне. Гевин по крайней мере еще ни разу не причинил мне боли, тогда как ты постоянно заставлял меня страдать!
— Вот как? — Огаст посмотрел мимо нее. — А как назвать то, что он собирается сделать со всеми нами? Думает, я не догадываюсь о хитростях? Скупает акции, пользуясь подставным…
Увидев ее непонимающий взгляд, отец усмехнулся.
— Значит, единственная любовь всей твоей жизни тебе ничего не сказала? Ну, я не удивлен.
— Просто скажи, что ты имеешь в виду, — попросила Темпест.
— А, Гевин, вот и ты. Как раз вовремя. Может, скажешь ей сам, что я имел в виду? — Огаст почти дружески кивнул ему.
Гевин остановился рядом с Темпест. Его лицо напоминало маску. Встретив ее беспокойный и умоляющий взгляд, он отвел глаза.
Проклятье, не надо было оставлять Темпест одну. Ее побелевшее лицо и фамильярность, с которой к нему обратился Огаст, сказали Гевину все. С другой стороны, теперь он может открыть ей правду. Нет, не так. Он должен рассказать ей обо всем, потому что хочет, чтобы у них было будущее.
— Гевин? — Темпест неотрывно смотрела ему в глаза.
— Что, милая?
— Отец только что мне сказал… Это правда?
— Чтобы ответить на твой вопрос, мне нужно знать, что он тебе сказал, — сделал Гевин попытку пошутить.
— Что ты хочешь уничтожить нас всех. — Ее голос понизился почти до шепота. — Что ты начал скупать акции «Клозит Темпест» через подставное лицо.
Гевин мрачно улыбнулся. Да уж, Огаст Ламберт не дурак, раз понял, откуда ветер дует. Но не так уж и умен, раз попался на его удочку. Или дело вовсе не в его уме? Может, и в его компании завелся человек, продающий информацию «Клозит Темпест»? Нужно будет всех проверить…
— Верно почти все, за исключением одного: акции скупаю не я, а «Ринард инвестментс» от лица одного консорциума. Сегодня я говорил с одним из его представителей, но мы еще не решили, как поступим с «Клозит Темпест».
Темпест смотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами, и у Гевина екнуло сердце. Тепло исчезло из ее глаз. Они стали холоднее льда. Такою он ее еще не видел и с отчаянием думал, что теряет ее.
— «Ринард инвестментс» будет принадлежать контрольный пакет, а значит, и право решающего голоса, ведь так? — Ее вопрос прозвучал как утверждение.
— Да, — ровно сказал Гевин, хотя страх сковал его душу.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не собирался продать «Клозит Темпест» по частям. — Помимо воли в ее голосе послышались умоляющие нотки.
Гевин молчал. Внутренний голос твердил ему, что он должен успокоить Темпест, но тут он вспомнил, как его отец — уже пожилой человек — забыл про гордость и обратился за помощью к человеку, который лишил его всего. Вспомнил, сколько раз он слышал, как отец, стараясь никого не разбудить, тихими шагами мерил гостиную, пытаясь найти выход…
Темпест ему очень дорога, но он заставит Огаста Ламберта страдать так, как страдал его отец, столкнувшись с тем, что помощи ждать неоткуда. Огаст Ламберт тоже не получит никакой работы и тоже будет вынужден прийти за помощью к человеку, разорившему его. Гевин представил, как вежливо скажет ему «нет», но, натолкнувшись на беззащитный взгляд Темпест, в котором застыла обреченность, вздрогнул.
К ним снова подошел Огаст Ламберт.