- Вон отсюда, развратник! - закричала на меня ведущий редактор.
- Кто только на работу вас принял!
Ведущим редактором была женщина. Хорошая тетка. Однажды на партийное собрание чуть не вынесли ее персональное дело, после того как ночью в телетайпной комнате дежурной бригады ее застали занимающейся, как бы это помягче сказать, любовью с практикантом моложе ее на двадцать лет.
Спас от публичного разбора отец практиканта, занимавший высокий пост на Старой площади. Защищал он, конечно, не редактора, а собственное имя и имя своего сына.
Секс был, есть и будет. Слово это было запрещено. На радио, телевидении, в общей печати иногда разрешалось робко сказать о половом воспитании.
Так мы и жили. И 20 процентов семей распадалось из-за сексуальной несовместимости, до 60 процентов женщин из-за собственной необразованности не испытывали никогда оргазма, на 70 процентов мужская импотенция оказывалась ложной, рожденной незнанием собственной физиологии и психологии. Испытывали сложности бисексуалы, страдали гомосексуалисты, когда в любой момент их могли отправить в тюрьму или уволить с работы только потому, что они другой ориентации, чем большинство.
Перестройка многое изменила. Хлынул поток книг, журналов (пожалуй, даже через край) на сексуальную тему. Открылись эротические театры, порнопродукция стала вытеснять искусство, телевидение слишком увлеклось дозволенностью темы и в погоне за зрителем достигло обратного эффекта - эротика на экране стала раздражать. Явление это закономерное и естественное, как корь в детстве. Нужно переболеть.
В Думе, отложив все проблемы - безденежье, слабое производство, преступность, коррупцию, - с увлеченностью, достойной лучшего применения, начали готовить закон, связанный с "ограничением оборота услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера в РФ". Если бы телезрителям показали не только выдержки, а весь заснятый материал, не сомневаюсь, по рейтингу такая передача опередила бы все боевики, мыльные оперы, ужастики да и сами эротические фильмы.
Режиссера Станислава Говорухина тревожит размах проституции.
Выходишь из Думы - и видишь до двухсот молоденьких проституток, просто зазывающих тебя воспользоваться их телом. С этим он столкнулся. Это его возмутило.
Но ведь у нас нет проституции. И статьи, карающей за проституцию в Уголовном кодексе нет. А как же бороться с тем, чего нет?
В самом деле - стоит ли бороться с проституцией, которой нет?
На мой взгляд, бесполезное дело. Сами проститутки ни в чем не виноваты. Как только мужчины перестанут прибегать к их услугам, так они исчезнут.
Ах, эти бедные, несчастные мужчины, такие слабые... Едут на машине по центральным улицам города, видят девушек, приподнимающих юбчонки - и не могут им отказать, не в силах уклониться от соблазна. Бедные мужчины.
Это с иронией. А если серьезно, то ведь действительно многие мужчины несчастны. Любви нет, разрядиться хочется, онанизмом заниматься вроде бы не пристало, к мальчикам не тянет, так хоть купить на час-два женщину, да и дело с концом.
Но вина-то женщин в чем? Что выходят и соблазняют?
Если бы у мужчин была действительно любовь, если бы они были сексуально образованны, если бы жены их (возлюбленные, подруги, назовите как угодно) понимали их, то никогда никто из этих мужчин не покупал бы женщин.
Сколько в последнее время появилось статей в различных газетах и журналах о сексуальном воспитании и просвещении. Есть программа по половому воспитанию, есть деньги на нее. Решили провести эксперимент в нескольких школах, но эксперимент, не начавшись, может закончиться.
Это растление малолетних! Это преступление! Это нужно запретить!
Давайте запретим. В результате увеличим количество абортов, больше станет СПИДа, преступлений на сексуальной почве.
В заключение ответа на вопрос - "Ради чего написана эта книга?" опубликую одно письмо, подкупившее меня искренностью, тактом, особым душевным настроем и убедительностью.
"Сразу прошу прощения за длинное письмо. Но короче писать - значит что-то упустить. А для меня все - главное, ведь это моя несложившаяся жизнь, да и не только моя.
Сейчас мне 49 лет, педагог, 20 лет работала в школе, и вот уже второй год не работаю. Так хочется на старости лет разобраться в себе.
Жила я в трудные годы, родилась перед самой войной, память прекрасная, потому и помню все военные годы, тем более послевоенные. Голод и холод, как у всех. После войны пришел отец, жизнь налаживалась и, возможно, не оставила бы такого печального следа, если бы отец не стал пить. Нет, он не был алкоголиком, пил только в получку, но пропивал все до копейки, и мы (четверо детей и мама) оставались голодными в буквальном смысле слова.
Все мы еще были малы, младший брат родился уже в 1946 году. Мама работать не могла. И тогда мы, дети, стали работать, вернее, отрабатывать муку, картошку, платье - все, что давали соседи. Ничего, жили, но была еще одна беда: отец пил, терял контроль над собой и бил маму. Да и меня бил за то, что родилась девочкой, да еще на мать похожей. Ударить я себя не давала, но жить дома не могла, скиталась по подружкам, родственникам. А дома все громилось и крушилось. Продолжалось это до тех пор, пока не выросли братья, они его в таких случаях просто связывали. Я росла очень активной, веселой, общительной и хорошенькой. Мальчишки рано стали "бегать" за мной. Влюбилась в 15 лет. Влюбилась, и жить стало труднее. Мой объект ничего не знал. Я любила для себя и мечтала о своей будущей жизни как о семейной идиллии, где тишина и согласие, чистые полы и чистые рубашки.
К 15 годам уже многое умела (стирать - машин-то не было, шить, готовить словом, все, что не всегда теперь умеют и взрослые женщины). Но ничего взрослого мне не грезилось. Судьба свела меня с моим избранником, и счастью не было предела, но женилсяон на другой, а я в 20 лет осталась с розовыми мечтами. В своей округе я пользовалась популярностью среди ребят и даже среди взрослых мужчин, но была очень застенчивой, краснела по пустякам, стеснялась ухаживаний и не понимала их смысла. И в 15, и в 17, и в 20 лет слыла недотрогой.