Марс беззвучно хлопнул в ладоши.

— Неплохо, малыш. Слышал когда-нибудь о битве при Каррах? Страшное поражение римлян. Они сражались с такими лихими ребятами — парфяне, вот как те себя называли. На восточной границе империи. Пятнадцать тысяч римлян погибли. Еще десять тысяч попали в плен.

— И одним из пленников был мой предок Сенека Гракх?

— Именно, — подтвердил Марс. — Парфяне пристроили пленных легионеров к делу, поскольку те были отличными воинами. Но Парфия подверглась еще одному вторжению, правда, теперь уже с другого направления…

— Со стороны Китая, — догадался Фрэнк. — И римские пленники попали в еще один плен.

— Да. Курьезная ситуация. Вот так римский легион оказался в Китае. Римляне, в конечном счете, пустили там корни и основали новый город, который назвали…

— Ли Цзень, — сказал Фрэнк. — Мама говорила, что это город наших предков. Ли Цзень — легион.

— Ну наконец-то ты начинаешь соображать. — Марс смотрел на него с довольным видом. — И у старины Сенеки Гракха был ваш семейный дар.

— Мама говорила, что он сражался с драконами, — вспомнил Фрэнк. — Она сказала, что он был… самым сильным из всех драконов.

— Он был хорош, — согласился Марс. — Не настолько, чтобы спасти легион, но все же хорош. Он обосновался в Китае, передал семейный дар своим детям, а те своим и так далее. В конечном счете твоя семья эмигрировала в Северную Америку и влипла в историю с лагерем Юпитера…

— Полный круг, — прервал его Фрэнк. — Юнона сказала, что я завершу полный круг моей семьи.

— Посмотрим. — Марс кивнул в сторону бабушки. — Она сама хотела сказать тебе все это, но я решил, что часть возьму на себя, поскольку старушка стала слаба. Так теперь ты понимаешь свой дар?

Фрэнк задумался. Мысли на этот счет у него имелись, но они казались слишком уж безумными — даже еще безумнее того, что семья попала из Греции в Рим, оттуда в Китай, а потом в Канаду. Он не хотел говорить об этом вслух. Он не хотел ошибиться и быть осмеянным Марсом.

— Думаю… понимаю. Но против целой армии этих великанов…

— Да, это будет нелегко. — Марс встал и потянулся. — К утру твоя бабушка проснется и предложит тебе помощь. А потом, я думаю, она умрет.

— Что? Но я должен ее спасти! Она не может меня оставить.

— Она прожила полную жизнь, — сказал Марс. — Она готова идти дальше. Не будь эгоистом.

— Эгоистом?

— Старушка задержалась здесь только из чувства долга. Такой же была и твоя мать. Поэтому я и полюбил ее. Она всегда на первое место ставила долг: долг превыше всего. Даже превыше ее жизни.

— Даже меня.

Марс снял солнцезащитные очки. Там, где должны были быть глаза, пылали миниатюрные шары, напоминавшие ядерные взрывы.

— Жалеть себя — последнее дело, малыш. Это недостойно тебя. Даже если не брать во внимание семейный дар, твоя мать дала тебе очень многое: смелость, преданность, ум. Теперь ты должен решить, как воспользоваться этим. А утром послушай, что скажет бабушка. Прими ее совет. Ты все еще можешь освободить Танатоса и спасти лагерь.

— И оставить умирать бабушку?

— Жизнь имеет цену только потому, что кончается, малыш. Уж поверь богу. Вы, смертные, даже не знаете, какие вы счастливые.

— Да уж, — пробормотал Фрэнк. — Такие счастливые, что дальше некуда.

Марс рассмеялся резким металлическим смехом.

— Твоя мать часто повторяла мне эту китайскую пословицу. На языке горько…

— На языке горько — зато потом сладко, — сказал Фрэнк. — Я ненавижу эту пословицу.

— Но она справедлива. Как теперь говорят: без труда не выловишь и рыбку из пруда? Та же самая мысль. Ты делаешь что-то легкое, доставляющее тебе удовольствие, умиротворяющее, а потом оно, как правило, оборачивается горечью. Но если ты выбираешь трудный путь, то в конце пожинаешь сладкие плоды. Долг. Самопожертвование. Это не пустые слова.

Фрэнк испытывал такое отвращение, что даже говорить не мог. И это его отец?!

Да, конечно, Фрэнк понимал, что его мать — герой. Он понимал, что она спасала жизни других людей и была по-настоящему храброй. Но она оставила его одного. Это было несправедливо. Неправильно.

— Я ухожу, — сказал Марс. — Но сначала вот что. Ты сказал, что ты слаб. Это неправда. Хочешь знать, почему Юнона сохранила тебе жизнь? Почему эта деревяшка еще не догорела? Потому что тебе отведена некая важная роль. Ты думаешь, что ты хуже, чем другие римляне. Ты считаешь, что Перси Джексон лучше тебя.

— Так оно и есть, — проворчал Фрэнк. — Он сражался с тобой и победил.

— Может быть. — Марс пожал плечами. — Может, и так. Но у каждого героя есть роковой недостаток. Перси Джексон? Он слишком предан своим друзьям. Он не сможет от них отказаться. Ни за что на свете. Ему было так предсказано. Много лет назад. А вскоре ему предстоит встать перед выбором — принести жертву, которую он не может принести. Без тебя, Фрэнк, — без твоего чувства долга — он потерпит поражение. Вся война пойдет прахом — и Гея одержит победу.

Фрэнк покачал головой. Ему было невыносимо слышать это.

— Война — это долг, — продолжал Марс. — Выбор здесь в только в том, принимаешь ли ты ее и на чью сторону становишься. На кону наследство Рима — пять тысяч лет закона, порядка, цивилизации. Боги, традиции, культура, сформировавшая мир, где ты живешь: все это обрушится, Фрэнк, если ты не победишь. Я думаю, ради этого стоит сражаться. Подумай об этом.

— А у меня какой? — спросил Фрэнк.

— Что — какой? — Марс поднял бровь.

— Роковой недостаток. Ты сказал, что у всех героев есть недостатки.

Бог иронически улыбнулся.

— Ты должен ответить на этот вопрос сам, Фрэнк. Но наконец-то ты задаешь правильные вопросы. А теперь поспи. Тебе нужно отдохнуть.

Бог махнул рукой. Веки у Фрэнка отяжелели. Он рухнул на пол… все вокруг потемнело.

— Фай! — сказал знакомый голос, резкий и нетерпеливый.

Фрэнк моргнул. Комната была залита солнечным светом.

— Вставай, Фай. Как бы мне ни хотелось отвесить тебе затрещину, я не в состоянии подняться с кровати.

— Бабушка?

Ее очертания приобрели резкость — она лежала на кровати и смотрела на него. Фрэнк, оказывается, спал, распростершись на полу. Кто-то накрыл его ночью одеялом и подсунул подушку под голову, но он понятия не имел, когда это случилось.

— Да, мой глупый бычок. — Бабушка по-прежнему казалась ужасно слабой и бледной, но голос ее был таким же стальным, как всегда. — Ну-ка, вставай. Великаны окружили дом. Нам нужно многое обсудить, если ты с друзьями хочешь уйти отсюда живым.

XXXV
Фрэнк

Стоило Фрэнку выглянуть из окна, как он понял, что у него крупные неприятности.