– Шевелись, храбрый портняжка. Неужели даже про Ярославку не слыхивала? Там строители кучкуются, гастарбайтеры. Только на шоссе бригадами нанимаются, соберутся человек по десять и предлагаются, одиночке не пристроиться. Тебе Вася говорил, чем я зарабатываю?
– Ну…
– Нахожу в столице людей, которые хотят квартиру или дом в порядок привести, – словоохотливо объясняла Линда, спускаясь вниз, – и бригаду собираю. Тут непросто, знать надо, кого на какую работу поставить. Если землю копать – это таджики, они лопатой, как экскаваторы, работают, лучшие штукатуры и маляры – украинцы, молдаване плитку кладут изумительно, а с паркетом кавказцы здорово работают, вот натяжные потолки только москвичи делают, и электрику им поручать надо. Усекла?
– В общем, да, – кивнула я.
– Сейчас у меня три бригады пашут, – восклицала Линда, открывая битую «четверку» с погнутым багажником на крыше, – а я между ними мотаюсь, одна на всех: и прораб, и дизайнер, и палач рабочим, и психотерапевт хозяевам! Одна нога там, другая здесь, только третьей конечности не хватает, да еще четвертую бригаду собираю, а ты раскладушку пролеживала за так, некуда было плиточника положить, я чуть не упустила его, спасибо, Ахмет на пол переехал, он не проблемный, всегда уступить готов. Плиточник этот прям короля из себя корчит…
– Я-то тебе никак пригодиться не могу, швеей наняться хочу!
– Она мне и нужна! – возбужденно воскликнула Линда, выруливая на проспект. – Слушай условия. Поскольку ты Васькина родственница, то жить станешь за полцены. Место на выбор, в большой комнате, у окна, но там еще три бабы кантуются, или в чулане, в нем темно, зато только одна софа влезла, хоть тресни, вторую не впереть!
– Лучше в кладовке, – быстро решила я.
– Мне все равно, – кивнула Линда, – я плачу по завершении работы, вычитаю за жилье и жратву, остальное твое.
Я кивнула.
– Хорошо.
– Вот и поладили! – воскликнула Линда. – Мне тебя сам бог послал, хотела ведь выгнать, когда поняла, что ты заразу принесла, а потом Васька про швею рассказал. Валька, св… Кинула меня, удрапала, деньги у хозяев сама взяла, гадина. Во, приехали! К Самсоновым!
Вклиниться в поток речи Линды было практически невозможно, пока мы шли к квартире заказчиков, я успела узнать, что ремонт на этом объекте закончен, остались некоторые мелочи. Наглая Линда, абсолютно не стесняясь, представлялась хозяевам архитектором-дизайнером и смело бралась за окончательную отделку помещения. Она покупала мебель, ковры, шила занавески. Вот с последними в этой квартире вышла незадача. У Линды работала швея, молчаливая Валечка, ловко управлявшаяся с шелком, парчой и велюром. Линда предполагала отправить ее к Самсоновым, в апартаментах которых завершились работы, «дизайнер» поджидала, пока рукастая Валечка сошьет портьеры на окна в коттедже на Рязанском шоссе, но неожиданно скромная швея выкинула фортель. Воспользовалась тем, что Линда перестала наезжать каждый день в коттедж, сляпала драпировки не к понедельнику, а намного раньше, еще в субботу, и, взяв у хозяйки гонорар, смылась домой. Линда обозлилась до крайности. Крыса Валечка прихватила не только свои кровные, но и процент, положенный «дизайнерше». А еще она поставила Линду в безвыходное положение. Рита Самсонова хотела праздновать Новый год в обновленной квартире, но без занавесок окна смотрелись голыми, и Маргарита пригрозила Линде:
– Не повесишь до десятого января портьеры – не отдам деньги за отделку, сама виновата, поставила меня в дурацкое положение.
Линда заметалась вспугнутой кошкой, но найти драпировщицу не такое легкое дело. Конечно, можно обратиться в одну из многочисленных фирм, коих нынче словно грибов после дождя развелось, но Линда хочет побольше заработать сама, а не отдавать деньги на сторону. Когда положение стало казаться безвыходным, неожиданно появилась сестра Васи, швея!
– Я думала, ты один денек после болезни слабая будешь, – вещала Линда, таща меня на пятый этаж дома из светлого кирпича, – вот и поехала с утра по объектам. Возвращаюсь к обеду, матерь божья, учапала швейка. Ну и здоровье у тебя, ломовое. Неужели нормально себя чувствуешь?
– Просто прекрасно, – честно ответила я, – может, и не грипп у меня был, просто от стресса в спячку впала.
– Чего же тебя из колеи вышибло? – поинтересовалась Линда, нажимая на звонок.
– С мужем разошлась.
– Он от тебя ушел или наоборот?
– Сам решение принял расстаться, – честно призналась я.
– Нашла из-за чего переживать, – фыркнула Линда, – у меня Вася чудить боится, знает, что мигом по башке сковородкой получит. Имей в виду, мужика бить надо каждый день, даже если он ничего плохого не сделал, для профилактики. Я очень хорошо понимаю, коли Васька гадостей не навалял, значит, он о них думает, замышляет плохое. Здрассти, Маргарита, вот, как и обещала, занавесочки приехали.
Последняя фраза относилась уже не ко мне, а к хозяйке помещения, дородной тетке лет пятидесяти, облаченной в атласный халат.
– Наконец-то, – хмуро ответила та, – а ну, входите.
Я шагнула в просторный зал, служивший в этой квартире гостиной, и ощутила легкую дурноту. Стены тут были оклеены ярко-бордовыми обоями с орнаментом из золотых листьев, с потолка свисала люстра, похожая на миску с сильно взбитой пеной. Потом, приглядевшись, я сообразила, что это не скопище пузырьков, а клубок тонких, светящихся волосинок. Из мебели были белый кожаный диван на золотых лапах, стеклянный журнальный столик и некое подобие буфета с медальонами из начищенного желтого металла, три торшера в виде колонн, огромный телевизор, секретер и еще куча всяких этажерок, в углу маячил бюст, неудачно имитирующий скульптуру, отрытую археологами.
– Красиво, да? – с жаром воскликнула Линда. – Апартаменты решены в стиле «Античная Греция», а чтобы все поняли идею, я поставила в угол фигуру Нерона!
– Но он великий император-тиран, велевший убить свою мать Агриппину, самодеятельный певец и хитрый властитель правил Римом, к Греции он не имел никакого отношения, – выпалила я.
Линда быстро наступила мне на ногу и, увидев, что я захлопнула рот, повернулась к хозяйке.
– Маргариточка, где швея устроиться может?
– Ленка, – заорала Рита, – эй, недотепа, поди сюда! Опять телевизор смотрит, ну сейчас ей мало не покажется.
Возмущенно сопя, хозяйка ушла.