– Не в сводничестве дело, – забубнила Катя, – мы всего троим помогли чужое богатство прибрать. Никто там на убийство способен не был! Мы же их хорошо изучили, и тех, кто мужа увести надумал, и тех, кто его терял. Впрочем, чего это я несу, у Лианы-то в другом проблема была, ее Арам все колебался, сам богатый, она бедная, понимаешь?
Я кивнула, Катя включила чайник.
– Воспитание у него восточное, родителям подчинялся, а те невестку-голодранку не хотели, вот Лиана и надумала забеременеть, только был облом за обломом. А тут папашка стал Арама на работу за границу пристраивать, и Лианка поняла, вырвется птичка из рук – не поймаешь, ну и прибежала к нам. А у Ильяса без проблем дети получаются, талант у мужика по этой части. Ты пойми, никто из заказчиц своих тайн выдавать не собирался, о том, что к нам ходили, они никому не рассказывали. Может, конечно, бывшие жены и злились, да откуда бы им про Аську узнать? Нет, дело в другом!
– Немедленно выкладывай все!
– Издалека надо начинать.
– Я никуда не тороплюсь!
Катя поерзала на табуретке.
– Ладно. Значит, так, Аськина мать, Вероника, родила ее от…
– …Марка Матвеевича, конструктора, – перебила я рассказчицу, – а тот девочку официально не признал, но деньги на ее воспитание давал и с бывшей любовницей, похоже, общался. Потом законная жена Марка, Луиза Иосифовна, произвела на свет ребенка, и Марк Матвеевич резко оборвал контакты с Вероникой, решив, что ему одного дитяти хватит. Деньги, правда, он Локтевой продолжал давать, но на этом все. Если ты желала мне рассказать сию историю, то не надо!
– Откуда про Аськину судьбу знаешь? – удивилась Катя.
– Потом объясню, лучше скажи, при чем тут воспоминания о давно прошедших днях?
Катя подперла кулаком щеку.
– Аська-то долго не знала, кто ее отец. Ника дочери в детстве всякую ересь плела, типа: «Папа военный был, погиб при исполнении служебного долга». Ну не дура ли?
Я вздохнула, конечно, глупое поведение. Рано или поздно ребенку попадется на глаза метрика, и он увидит в одной из граф прочерк. Но как прикажете поступить женщине, родившей чадо от женатого мужчины? Честно сказать малышке: «Знаешь, твой папа жив-здоров, только у него своя семья, и он не собирается ее рушить»?
Как станет потом относиться к такой мамаше отпрыск? Будет осуждать ее за желание разбить чужой брак? Поймет и простит? Или взбрыкнет, убежит из дома? Наверное, Вероника тоже задавала себе эти вопросы, поэтому и придумала неоригинальную версию про погибшего героя.
Самое интересное, что Ася поверила матери и даже в подростковом возрасте никаких вопросов не задавала. Правду девушка узнала от Веры Ивановны уже после смерти Вероники. Случилось это в тот год, когда Ася заканчивала педагогический техникум, на двадцать пятое мая была намечена торжественная выдача дипломов, а потом выпускной бал. Девчонки-студентки готовились к празднику, у них только и разговоров было что о платьях, которые они наденут в этот день.
Двадцатого мая Катя, придя домой, обнаружила на кухне Асю, хлюпающую носом.
– Ты заболела, – всплеснула Катерина руками, – вот не повезло.
– Наоборот, здорово, – тихо ответила Ася.
– И чего хорошего! – воскликнула подруга. – Ложись скорей в кровать, авось до праздника поправишься.
– Я уже сказала в техникуме, что подцепила грипп и не приду на торжественное мероприятие, – протянула Ася.
– Глупости, это обычная простуда, попьешь чаю с малиной, и все пройдет.
– Нет, это вирусная инфекция, ломает меня всю.
– Скорей начинай лечиться!
– Зачем, само пройдет.
– Но двадцать пятое…
Ася швырнула в мойку чашку, которую держала в руке, послышался звон, и симпатичная емкость развалилась на куски.
– При чем тут двадцать пятое!
– Так праздник же, – растерянно залепетала Катя, – ты его пропустишь.
– Вовсе я не хотела на него идти.
– Не понимаю тебя, – дернула плечом Катя, – так здорово, торжественная обстановка, потом танцы.
Ася стала вынимать из раковины осколки чашки и вдруг вскрикнула, по ее пальцам потекла кровь.
– Ой, ты порезалась, – испугалась Катя.
Ася кивнула и заплакала, подруга бросилась к ней.
– Успокойся, давай йодом зальем.
– Как я могу пойти на праздник, – вдруг, рыдая, заявила Ася, – в чем отправиться? Платье в горошек нацепить? Единственное? Меня в нем уже сто раз видели! Ни туфель, ни сумочки нет. Девчонки расфуфырятся, разнарядятся, а я буду оборванкой! Нет уж, лучше болеть гриппом!
Выкрикнув это, Ася бросилась в свою комнату, по дороге она сшибла табуретку, в коридоре наткнулась на вешалку. На шум выглянула Вера Ивановна.
– Чем занимаетесь? – спросила она. – Чего тарарам подняли?
Ася остановилась и вдруг зло сказала:
– Вот как мне не повезло, ни отца, ни матери, сирота круглая, денег нет! Лучше утопиться, чем нищей жить. Скажи, в таких ботинках можно ходить, а? Можно?
Схватив старенькую туфельку, Ася стала трясти ею перед Верой Ивановной и твердить, словно заигранная пластинка:
– Позор, позор, позор! Из валенок в босоножки! Одна куртка, и даже колготок целых нет! Знаешь, какие девчонки у нас учатся? У Милки Поповой папа кандидат наук, он ей шубку купил, а у Лизки Вергасовой – полковник!
– Эка невидаль, – пьяновато улыбнулась старуха, – твой отец – генерал! Может, сейчас уже и маршалом стал! Нечего Вергасовой завидовать!
Ася швырнула ботинок в коридор.
– Ты, бабушка, коли выпила, спать ложись. Или забыла, что мой папаша давно помер? Совсем плохая стала от водки!
Вера Ивановна возмущенно выпрямилась.
– Не смей хамить!
– А, – понеслась на струе злобы Ася, – правда глаза колет! Алкоголичка!
– Мерзавка! – вскрикнула старуха. – Алкоголик – это тот, кто в канаве валяется.
– Вовсе нет, – парировала девушка, – есть вроде тебя, с виду приличные, тихие, жрут водяру под одеялом!