Выглянув из окна «линкольна», Дарби увидела очередную пару агентов секретной службы. Одетые в тяжелые зимние куртки, они стояли навытяжку перед трапом, ведущим к дверям самого большого здесь самолета. Судя по размерам и форме, это был «Боинг-747». На борту самолета не было ничего, что указывало бы на его модель.
Китс попросил ее посидеть в машине, а сам выскочил на гудрон и направился к агентам.
Дарби продолжали терзать свежие и необычайно болезненные воспоминания о том, что произошло в отеле, но она с головой погрузилась в работу, и это помогало отгонять тяжелые мысли. Она ни на минуту не позволяла себе отвлекаться на что-то, не связанное с расследованием. Но сейчас, сидя в одиночестве в теплом салоне автомобиля и прислушиваясь к порывам ревущего снаружи ветра, Дарби спрашивала себя, ждет ли Куп ее возвращения или, воскликнув: «Да черт с ней!» — уже прыгнул в такси и умчался в аэропорт к последнему рейсу в Лондон. Она представила, как, стоя в зале аэропорта, он болтает с Амандой Как-ее-там и строит совместные планы, перемежая разговор фразами «Я тебя люблю» и «Я по тебе скучал».
Вернувшийся Китс распахнул дверцу автомобиля. Ветер хлестнул ее по лицу, отодвинув мысли о Купе на задворки сознания. Впрочем, перед ее глазами продолжало стоять его лицо, а в ушах звучали его слова: «Я ждал тебя, Дарбс». Китс не стал передавать ее агентам. Он начал подниматься по трапу, и Дарби последовала за ним, цепко хватаясь за ледяной поручень, чтобы ураганный ветер не сбросил ее вниз. Она шагнула в полумрак салона. В первом ряду крепко спали двое мужчин в белом. На полу возле их ног, обутых в ботинки на белой подошве, стояли чемоданчики парамедиков. Оставшиеся четыре ряда кожаных сидений пустовали. Еще один спецагент охранял закрытую дверь, которая в обычном самолете отделяла бы пассажиров первого класса от остальной толпы. Но это был необычный самолет. Тяжелая стальная дверь между салонами была снабжена магнитным кодовым замком.
Китс набрал код.
— Сергей на нижней палубе, — сказал он, придерживая перед Дарби дверь. — Начинайте спускаться. Слева будет лестница. Идите вниз. Я скоро к вам присоединюсь.
Поблагодарив его, Дарби шагнула в роскошный, достойный президентского самолета салон. На полу первого отсека лежала бежевая ковровая дорожка. Удобные кожаные кресла озарял мягкий свет встроенных в потолок ламп. Все кресла были пусты, как и прикрученное к полу кресло за просторным столом из красного дерева. Плотные светлые шторы скрывали иллюминаторы. На одной из штор Дарби заметила президентскую печать.
Возможно, это действительно борт номер один? Не тот, которым пользуется нынешний президент, но вышедшая на пенсию и экспроприированная ФБР модель. В этом был определенный смысл. Дарби вспомнила рассказы Сергея о том, что самолет оснащен лабораторным оборудованием, и ей стало ясно, что на такой махине и в самом деле может разместиться полномерная судмедлаборатория.
Следующий отсек, похоже, служил конференц-залом. Снова кожаные кресла, диваны и стулья, снова письменные столы, разве что размером значительно меньше, чем в предыдущем помещении. На стене висела телевизионная панель, настроенная на CNN. Губы Андерсона Купера шевелились, но динамики не издавали ни звука.
Дарби пошла дальше. В теплом воздухе стоял запах кофе и какой-то еды. Дарби напомнила себе, что самолет служит командным пунктом операций ФБР. Они и спят здесь, наверное. Куда бы ни упал взгляд, повсюду стояло, висело или лежало высокотехнологичное электронное оборудование — телефоны, шифровальные устройства, компьютеры, мониторы для видеоконференций.
Дарби вошла в следующую комнату и огляделась. Золотые краны и просторная душевая кабина указывали на то, что она оказалась в «президентской ванной». Она включила свет и, подойдя к зеркалу, заметила на щеках остатки туши. Включив воду, Дарби принялась тереть лицо мылом и бумажными полотенцами.
Откуда-то из недр самолета донесся пронзительный крик.
Дарби выпрямилась и, не обращая внимания на капающую с лица воду, прислушалась. Молодая женщина плакала и звала на помощь.
Сдернув с крючка полотенце, она поспешно вытерла лицо. Последний взгляд в зеркало, и она бросилась к двери в дальнем левом углу ванной.
Юный голос выкрикивал одно и то же: «Папочка!»
Промчавшись по коридору, Дарби распахнула какую-то дверь и ворвалась в полутемный зал. Джек Кейси сидел в кресле спиной к ней. Все его внимание было обращено на размещенный на противоположной стене видеомонитор. То, что он показывал, было снято ночью, потому что дочь Кейси, Сэйру, окутывало зеленоватое свечение. Одетая в уже знакомые Дарби по фотографиям джинсы и испачканную ее собственной кровью белую футболку девочка дрожала и плакала. Она находилась в каком-то огромном плексигласовом ящике, но смерть от удушья ей не грозила, в стенах были просверлены отверстия для доступа воздуха. Ей угрожала другая, гораздо более явная опасность: прямо над ней ползали десятки восьмилапых существ. Пауки так и кишели в отдельном ящике, прикрученном к потолку узилища Сэйры. Ее тюремщики снабдили этот второй ящик выдвижным дном, соединенным с рычагом, расположенным за пределами прозрачной камеры. Этот рычаг также был виден на экране. Его сжимала грязная, покрытая шрамами рука. Одного легкого движения было достаточно, чтобы обрушить на голову Сэйры множество ядовитых пауков.
Перед мысленным взором Дарби возникло тело Марка Риццо. Она снова увидела его руку, почерневшую от некротического укуса коричневого отшельника. В ящике над головой Сэйры имелся как минимум один такой паук. Дарби также узнала лейкопаутинного паука. Доктор Перкинс говорил, что у этих тварей необычайно болезненные укусы. Кроме того, их яд содержал атраксотоксин, нарушавший работу нейротрансмиттеров и вызывавший судороги и неудержимую рвоту.
Сэйра Кейси колотила кулаками по прозрачной стене и звала отца. Мизинец правой руки отсутствовал, отсеченный чуть повыше сустава. Дарби села в пустое кресло рядом с Кейси. Было уже ясно, что пришить этот палец невозможно. Во-первых, прошло слишком много времени. Кроме того, почерневший обрубок и распухшая кисть руки указывали на тот тошнотворный факт, что рану прижгли чем-то вроде паяльной лампы. Если это действительно так, то нервные окончания безвозвратно повреждены.
Кейси держал в руке стакан. Он не был пьян, во всяком случае пока. Обращенный на Дарби взгляд был довольно ясным и осмысленным. Но она поняла, что это ненадолго: на столе слева от его кресла стояла полупустая бутылка виски.
Кейси взял пульт и остановил запись. Похоже, он ожидал, что Дарби что-то скажет. Ей хотелось сказать, что она глубоко сожалеет о случившемся. Но нет, не это ему сейчас нужно. «Ближе к делу», — приказала она себе.
— Сергей рассказал тебе о татуировке на губе Марка Риццо?
Он кивнул.
— Сегодня я обнаружила еще одну, — продолжала она. — На груди бывшего полицейского, работавшего над делом об исчезновении Чарли Риццо.
— Полицейского из Наханта? Того, которого застрелили?