— Насколько я понимаю, вы набросились на него, — продолжала Чадзински.
— Значит, вот как он это называет?
— Я спрашиваю об этом вас.
— У нас вышло небольшое разногласие. Я упомянула об этом в своем рапорте.
— Да, знаю. Кроме того, мне известна история ваших непростых отношений с ФБР. Расскажите мне, что там у вас произошло.
— Вы прочли ту часть моего рапорта, в которой говорится о том, что специальный агент Филлипс не пожелал остаться в больнице, а сбежал, прихватив мой магнитофон?
— Вы намерены настаивать на своем обвинении?
— Я проверила всех, кто находился там вместе со мной. За исключением Филлипса, разумеется. Когда я с ним покончу, ему понадобится подушка на унитазе.
— Вы, как всегда, весьма красноречивы. Я еще не разговаривала ни со специальным агентом Филлипсом, ни с кем-либо другим из их отделения в Олбани. Я должна знать, в каком ключе строить общение и как себя вести, а потому расскажите мне все, что там произошло.
Зазвонил телефон Дарби. Она взглянула на определитель номера.
— Легок на помине, — сказала она и сняла трубку. — Дарби МакКормик слушает.
— Это Дилан Филлипс. Я перезваниваю по вашей просьбе. Чем я могу вам помочь, мисс МакКормик?
Дарби ошеломленно молчала.
Голос на другом конце линии был глубоким и хриплым. Федеральный агент, с которым она вчера разговаривала, слегка шепелявил, и голос у него был высокий и пронзительный, какой-то женственный.
— Мисс МакКормик?
— Я здесь. Полагаю, вы не знаете, кто я такая.
— А я должен это знать?
— Вчера вечером мы встречались в клинике Святого Иосифа.
— Думаю, вы меня с кем-то путаете. Вчера вечером я ужинал со своей дочерью и ее женихом.
— Вы ведете розыск беглой преступницы Эми Холлкокс?
— Это имя мне ничего не говорит. Но почему вы спрашиваете?
— Я пока не могу ничего сказать с уверенностью, но вчера вечером кто-то другой представился вашим именем. Я перезвоню вам, когда буду знать больше.
— Буду весьма обязан.
Дарби положила трубку, развернулась к своему компьютеру и вошла в базу Национального центра криминальной информации, НЦКИ.
— Дерьмо собачье!
Дарби схватила связку ключей со стола.
Чадзински встала.
— Что случилось?
— В НЦКИ нет данных на Эми Холлкокс. И ордера на ее розыск тоже никто не выдавал.
— Куда вы направляетесь?
— В клинику, — ответила Дарби, выходя из-за стола. — Я хочу просмотреть вчерашние записи с видеокамер систем безопасности.
16
Джейми разбудили громкие голоса детей. Дверь ее спальни была закрыта, и Картера рядом с ней не было.
— Чего это ты раскомандовался? — донесся из-за двери голос Картера.
— Говори потише! — прошипел Майкл. — Ты разбудишь маму.
«Слишком поздно беспокоиться об этом», — подумала она и взглянула на будильник. Стрелки показывали одиннадцать часов утра.
Проклятье! Она проспала, а мальчишки пропустили автобус в лагерь. Ей придется отвезти их туда самой. Джейми откинула в сторону простыни и выбралась из постели. Перед глазами у нее все плыло, в голове стучали молоточки.
— Я оденусь, когда захочу, — заявил Картер. — Тоже мне, командир выискался, сплющенные яйца!
— Дурачок, сколько раз тебе говорить, что выражение «сплющенные яйца» не имеет никакого смысла?
— Нет, имеет.
Джейми открыла дверь. Двое ее мальчиков стояли обнявшись в конце коридора перед запертой комнатой, комнатой мертвых. Картер был босиком, в своей пижаме Бэтмена и черной мышиной маске. Майкл вырядился в мешковатые шорты, кроссовки и одну из старых футболок Дэна с профилем Брюса Спрингстина. И шорты, и футболка были слишком велики Майклу, но он все равно упрямо носил их — чтобы быть ближе к отцу, подозревала она, и не дать памяти о нем поблекнуть со временем.
— Господи Иисусе, мама! — воскликнул Майкл, подходя ближе. — Что стряслось с твоим лицом?
— Упала. Я… а-а… споткнулась в… а-а… а-а… больнице. Гараж. Ударилась… о… бампер. Бампер… а-а… машины.
Майкл уставился на нее так, как это делал Дэн, прожигая ее насквозь своим рентгеновским взглядом и давая понять, что уличил ее во лжи.
Джейми посмотрела на Картера и сказала:
— Пойди… а-а… оденься.
— Хорошо, мамочка.
Он показал старшему брату язык и умчался в свою комнату.
Джейми вошла в большую ванную комнату и стала чистить зубы. Мгновением позже она увидела в зеркале отражение Майкла. Он остановился в дверях, скрестив руки на груди.
— Как твои анализы?
— Нормально, — ответила она, не вынимая щетку изо рта. — Ты… уже… завтракал?
Он кивнул.
— И Картера тоже накормил.
— Умница. Спасибо.
— Тебя не было очень долго.
Она выплюнула пену от зубной пасты.
— Все нормально. Честно.
— Тебя не было дома до трех часов утра.
В ней начало подниматься раздражение. Майкл всегда следил, когда она приходит и уходит, засекая время ее отсутствия чуть ли не по минутам.
«Ну чего ты на него злишься, Джейми? Ты отсутствовала весь день, а потом позвонила сыну и скормила ему ложь о том, что задерживаешься в клинике, чтобы сделать очередную магнитно-резонансную томографию. А утром ты появляешься перед ним с опухшим лицом. Он беспокоится о тебе. Ради бога, будь с ним повежливее!»
— Мама, я тут поразмыслил кое о чем и должен тебе сказать, что не хочу возвращаться в спортивный лагерь.
— Почему?
— Я для него слишком взрослый. И еще я подумал, что лучше буду до конца лета помогать тебе по дому. Скошу траву на лужайке, приберусь и все такое. Да и в гараже порядок навести давно пора. А в доме мы не убирали с тех пор… Ну ты понимаешь.
«С тех пор как убили твоего отца».
Это было заманчивое предложение — оставить Майкла и Картера рядом с собой. Может, она бы и согласилась на него, если бы не Бен. Она собиралась все свое свободное время посвятить поискам двух его сообщников. Она рассчитывала отвезти мальчиков в лагерь, а потом наведаться в гости к Бену, в Бостон. Она должна своими глазами увидеть, что представляет собой его дом.
— И я не боюсь оставаться дома один — вчера я прекрасно справился, пока ты была в больнице, — продолжал Майкл. — И я могу вместо тебя присматривать за Картером. И тогда до начала занятий в школе мы проведем больше времени вместе.