Стихия зловещих заклинаний злилась и злобствовала, она фыркала, как кошка, увидевшая пса, но вынуждена была покоряться, ведь он €был хозяином, и ей пришлось подавить раздражение и спрятать когти. В конце концов, разве не легче жить, покорствуя и полагаясь на волю хозяина?
Держась друг за друга и за меч, Колл и Пар крепче сплели пальцы, от их рук исходило сияние. Колл не переставал утешать Пара, уверяя, что он исцелится и он, Колл, что бы ни случилось, не бросит родного брата. Последняя душевная преграда рухнула, замки открылись, тьма рассеялась. Занавес упал, и Пар предался созерцанию воссиявшей правды.
Первые отдельные проблески воспоминаний быстро слились в единый поток. Все, что когда-либо происходило в жизни Пара, все его секреты, все самое постыдное и утаенное им от самого себя, все неудачи и утраты, запертые в кладовых памяти, предстали ему. Это было нелегкое зрелище. Пар едва не застонал от душевной боли, но силы его росли с каждым новым воспоминанием: он начал обретать себя.
Затем свет переместился, и юноша увидел себя, идущего по велению Алланона на поиски Меча Шаннары, стремящегося исполнить предсказанное, жаждущего правды о себе самом. Насколько искренним было это желание? Ведь он понимал, что может оказаться собственным антиподом. Он увидел подкараулившего его Риммера Дэлла — Ищейка твердил Пару, что он не тот, за кого себя принимает, что он — одно из гнусных существ, одно из порождений Тьмы.
Одно и то же шептал Риммер Дэлл, одно имя.
Порождение Тьмы, обладающее магической силой порождения Тьмы, такой же силой, что и призраки с белками в кровавых прожилках, способное бесконечно творить зло.
И теперь, в холодном белом свете истины меча, Пар увидел, что все это было правдой.
Один из них.
Он был одним из них.
Он содрогнулся от этого открытия, от ужаса того, что было ему показано. Ему казалось, что он не выдержит этого. Порождение Тьмы! Он является порождением Тьмы! Он почувствовал, как Колл, его родной брат, отодвинулся от него, отшатнулся в сторону. Но не отступил. Он по-прежнему удерживал юношу. «Кем бы ты ни был, ты — мой брат! — кричал он. — Кем бы ты ни был? Ты мой брат!» Колл был единственной причиной того, что разум Пара не помрачился.
Он понял, что именно эльфийская кровь и происхождение связывали его с порождениями Тьмы, тоже некогда бывшими эльфами. У них были общие корни и общая история — это и есть родство. Все они были детьми Шаннары, и какая разница, кого из детей Шаннары постигло несчастье — зловещее преображение в порождение Тьмы. Риммер Дэлл уверил его в том, что ему суждено. Это случилось, когда он, Пар, в последний раз спускался в Преисподнюю вместе с Коллом и Дамсон. Именно Риммер Дэлл позволил ему испытать меч, заранее зная, что ничего из этого испытания не выйдет, что препятствует этому собственная магическая сила Пара. Именно Риммер Дэлл настаивал на том, что юноша — отпрыск порождений Тьмы, сосуд для их зловещей магии. Слова Первого Ищейки вселили в Пара неуверенность, а Риммер Дэлл только этого и хотел, ведь они, слова эти, положили начало долгим сомнениям. За сомнениями обычно следует нерешительность в действиях, и кончается все очень печально, ибо известно, что рыба гниет с головы.
Задыхаясь, Пар попятился. Теперь он увидел, ясно понял все происшедшее с ним. Верь во что-нибудь достаточно долго, и оно сбудется. Верь, что так должно быть, — и так оно и будет. Именно это он и проделал с собой. Его облекла такая броня, что ничто не могло ее пробить, пока сам Пар не сделал этого. Страхи и сомнения скрыли от него истину. Риммер Дэлл знал это. Риммер Дэлл предвидел, что, оставшись наедине с предложениями Первого Ищейки, Пар согнется под их тяжестью. Пусть житель Дола думает, будто убил родного брата. Пусть он думает, что сила Меча Шаннары никогда не будет принадлежать ему. Пусть считает, что все его неудачи вызваны грядущим преображением. Пока он невольно использует магию заклинаний на то, чтобы сдерживать силу меча, велики ли у него шансы разрешить свой внутренний конфликт? Пар был отпрыском эльфов и отродьем порождений Тьмы одновременно, и противоборство между этими двумя началами должно было расколоть его душу.
— Но я не буду одним из них, — услышал Пар собственный голос. — Не буду!
Весомость его слов поразила его самого. Понимающая улыбка Колла согрела его, словно солнечный луч. Ведь точно так же было и с его братом, когда меч разорвал фальшивый черный Саван, его тропа пролегла там, где теперь пробирается Пар. «Знал ли Алланон, как это будет? — думал Пар, начиная обретать себя. — Предвидел ли Алланон, что Меч Шаннары пустят в дело?»
А когда все стихло и улеглось, глаза Пара открылись, и он удивился, обнаружив, что плачет.
Над долиной Ринн в тихой пляске вились тени и туман. Рен Элессдил стояла над ущельем вместе с предводителями армии эльфов и их новоявленных союзников. Трупы брошенных своими соратниками южан уже окоченели. Битва откатывалась все дальше на юг, пока тьма не поглотила ее, и Рен казалось, что поле боя простирается до горизонта, а возможно, и за ним тоже.
Она стояла поодаль от Трисса и Барсиммона Оридио, от предводителя свободнорожденных Падишара и его грубоватого товарища Кхандоса, от загадочного вожака троллей Аксхида. Лица мужчин были обращены к долине, и каждый из них видел ту же картину: тени, туман, смерть.
Никто не произносил ни слова. Они стояли тут с тех самых пор, как пришло известие, что федераты снова пошли в атаку. Еще не рассвело, солнце даже не позолотило край восточного горизонта, небеса были затянуты тучами, мир погружен во тьму.
Отчаяние овладело Рен. Казалось, этому не будет конца. После гибели Гарта девушка считала, что плачет в последний раз, но потеря Фаун заставила ее снова заплакать. Она чувствовала себя усталой и безнадежно одинокой, ей чудилось, будто единственная цель ее жизни заключается в непрестанных испытаниях силы и выносливости, и от этой мысли она приходила в ужас.
— Она была просто скрипелкой, — прошипел Стреса в ответ на ее жалобы, когда около полуночи отыскал Рен, поведавшую ему о смерти Фаун. Для Стресы в смерти не было ничего необычного. — Они рождаются для того, чтобы умереть.
Не переживай из-за этого.
Иглокот не хотел сказать ничего плохого, но Рен не понравились эти слова.
— Ну еще бы, ведь я не по тебе горюю!
— Пфффт, когда-нибудь будешь и по мне горевать. — Иглокот встряхнулся. — Таков порядок вещей. Скрипелка умерла, защищая тебя. Она сама этого хотела.
— Никто не хочет смерти, — грустно сказала Рен. — Даже лесные скрипелочки.
На это Стреса ответил:
— Это был ее собственный выбор, разве не так?
А потом он снова ушел в лесные дебри, чтобы сторожить лагерь от врагов, которые могли появиться с любой стороны, и, если возникнет необходимость, предупредить эльфов. Девушка видела, что им трудно понять друг друга. Стреса был лесной шишигой. Когда-нибудь он уйдет и не вернется, и тогда порвется последняя ее связь с Морроуиндлом. Останется только па мять обо всем.