«Да».
— И не сказал мне? — Впервые в ее голосе проскользнуло раздражение. Она начала осознавать смысл того, о чем он говорит. — Ни слова, даже тогда, когда я спрашивала тебя?
«Я не мог».
— Что ты имеешь в виду, говоря «не мог»? — Рен пришла в ярость. — Почему?
«Потому что я обещал твоей матери. Она взяла с меня клятву хранить тайну о твоем наследстве, об Элессдилах, об Арборлоне и Морровинде. И о предсказании. Узнать об этом ты должна была сама. Или ничего не узнать, если бы так распорядилась судьба. Я мог пойти с тобой, когда наступит время, если сам решу пойти. И защищать тебя как можно надежнее. Но я не мог говорить тебе об этом».
— Никогда?
Из груди великана вырвался хрип, его пальцы замедлили движение.
«Я дал клятву. Я поклялся, что ничего не скажу тебе, пока предсказание не начнет сбываться. То есть до тех пор, пока ты не вернешься в Арборлон, не узнаешь правду о своем происхождении и не сделаешь то, что предопределено чтобы спасти свой народ. Я обещал».
Она села на землю, ее охватило отчаяние.
«Никому не доверяй, — предупреждала ее Гадючья Грива. — Никому».
Рен думала, что осознала значение этих слов. Она считала, что поняла. Но это…
— Гарт, — прошептала она в смятении. — Я доверяла тебе!
«Ты ничего от этого не потеряла, Рен».
— Правда?
Они молча смотрели друг другу в лицо. Все, что случилось с Рен с тех пор, как Коглин впервые пришел к ней много недель тому назад, казалось, собралось воедино и легло на ее плечи тяжким грузом.
«Если бы ты узнала правду раньше, все могло сложиться по-другому. Твоя мать понимала это. И отец. Я много раз хотел рассказать тебе, но не мог нарушить обещание. — Большое тело Гарта шевельнулось, осунувшееся лицо повернулось к свету. — Скажи мне, разве я должен был нарушить обет?»
— Нет, — наконец произнесла она дрогнувшим голосом, со слезами на глазах. — Не должен. — Она отвернулась. — Это ничему бы не помогло. Все говорили мне неправду. Все. Даже ты. Гадючья Грива была права, Гарт, вот что меня гнетет. Вокруг меня было слишком много лжи и секретов. — Она заплакала, наклонив голову.
Большая рука Гарта легко коснулась ее руки.
«Подумай, Рен. Ты сама принимала решения. Никто за тебя не решал, никто не подсказывал тебе. Если бы ты знала всю правду, знала, что ожидает тебя, была ли бы ты такой? Могла ли сказать, что все решила сама?»
Она неуверенно взглянула на него.
«Пошло бы на пользу тебе знание, что ты — внучка Элленрох Элессдил, что эльфийские камни, которые ты считала раскрашенными кремнями, — магические и, что когда вырастешь, ты должна будешь совершить путешествие на Морровинд и спасать эльфов согласно предсказанию? Могла бы ты тогда поступать свободно? Какой бы ты стала?»
Она глубоко вздохнула.
— Не знаю. Но я бы как-то готовилась к этому.
Рассвело. Фаун подняла голову, коснувшись руки Рен. Трисс покинул свой пост и направился к ним. Ночные звуки стихли, беспорядочное движение обитателей зарослей прекратилось. Но грохот Киллешана не ослабевал, он был все таким же грозным. Земля подрагивала, огонь в клубах серого дыма рвался к небу.
Гарт продолжал жестикулировать.
«Я делал то, Рен, о чем меня просили, что я обещал. Все, что мог. Мне жаль, что было необходимо обманывать тебя».
Она смотрела на него долгим взглядом, потом кивнула:
— Знаю.
Его энергичное темное лицо окаменело.
«Не сердись на своих родителей. Они поступили так, думая о благе для тебя и для всего народа».
Рен не в силах была произнести ни слова.
«Ты должна простить всех нас».
— Я хотела бы… — произнесла она с трудом. — Мне хотелось бы, чтобы я не так сильно страдала.
«Рен, посмотри на меня».
Рен взглянула на него исподлобья.
«Мы еще не закончили. У меня есть еще кое-что».
Она почувствовала холодок под ложечкой, страх перед новым известием. Она увидела, как от края рощи неуклюже к ним шагает запыхавшийся и мокрый Стреса. Подойдя, он понял: что-то здесь происходит, какое-то выяснение, серьезный разговор, так что ему лучше не вмешиваться.
— Стреса, — поспешно обратилась к нему Рен, чтобы прекратить нелегкий разговор с Гартом.
Иглокот завертел своей плоской кошачьей мордой, поглядывая то на Рен, то на Гарта.
— Мы должны идти, — сказал он. — В самом деле, нам нужно уходить. Гора рушится. Рано или поздно беда доберется до нас.
— Мы должны поторопиться, — согласилась Рен, вставая. Она подхватила жезл Рукха и беспокойно посмотрела на своего раненого друга. — Гарт!
«Нам нужно поговорить наедине».
У нее снова сжалось горло.
— Зачем?
«Попроси остальных пройти немного вперед и подождать нас там, предупреди, что мы их не задержим».
Она заколебалась, но все же обратилась к Стресе и Триссу:
— Мне нужно ненадолго остаться с Гартом, подождите нас в стороне, пожалуйста.
Они пристально взглянули на нее, не сказав ни слова, и с неохотой кивнули — сперва Трисс с нарочитым безразличием, затем Стреса с явным неудовольствием.
— Возьмите Фаун, — попросила она, высказывая запоздалую мысль и снимая лесную скрипелочку с привычного места на своем плече.
Стреса свистнул, и малышка умчалась прочь, скрывшись в роще. На прощание зверек стрельнул на нее печальными понимающими глазами.
— Позови нас, фр-р-р, Рен из рода эльфов, если мы потребуемся.
Когда они ушли и звук их шагов затих, она, крепко сжав жезл Рукха обеими руками, взглянула на Гарта.
— Что еще?
Великан подал ей знак:
«Не бойся, сядь сюда, рядом со мной. Послушай и не перебивай».
Она встала рядом с ним на колени, почти касаясь его тела и ощущая жар лихорадки. Тусклый свет, проникающий в укрытие, окутывал Гарта полумраком, а снаружи накатывали волны наполненного гарью зноя.
Она положила жезл Рукха рядом.
«Что-то происходит со мной, — делился Гарт. — Внутри. Думаю, что это яд вистерона. Он ползет по жилам, как живое существо, как огонь, который выжигает и умерщвляет меня. Я чувствую, как он что-то меняет во мне. Это неприятное чувство».
— Я снова промою твои раны и наложу повязку.
«Нет, Рен. Ты не поможешь мне этим, мы ничего не сможем сделать. Яд проник внутрь. Он — везде».
Ее дыхание участилось.