— Разве с самого начал а вы не верили в легенду? — тихо спросил он. — Разве вы не видели своими глазами частицы мира духов, существующие в нашем мире плоти и крови, камня и земли? Разве вы с самого начала не сражались с порождениями иного мира, обладающими силами, какие недоступны смертным? Вы сами видели, какова мощь Эльфийских камней. А теперь вы вдруг поворачиваетесь ко всем этим фактам спиной, предпочитая свой здравый смысл — но он опирается лишь на те понятия и суждения, которые накоплены в этом мире, в вашем материальном мире, и не имеет силы там, где теряют смысл даже самые обыденные понятия.
Они безмолвно смотрели на него, сознавая, что он прав, но не в силах отказаться от плана поисков Шеа. Все их путешествие основывалось не на здравом смысле, а на старых полузабытых легендах, и мысль, что именно с этого момента им следует начать действовать разумно, казалась нелепой. Флик перестал поступать разумно в тот самый день, когда в панике бежал с Шеа из Тенистого Дола.
— Я бы не стал так переживать, мои юные друзья, — ободряюще проговорил Алланон, подойдя ближе и кладя руки им на плечи, даря им странное спокойствие. — С Шеа остались Эльфийские камни, а их сила способна прекрасно защитить его. Кроме того, они могут и привести его к Мечу, ибо связаны с ним. Если удача будет с нами, то мы найдем его, когда найдем в Параноре Меч. Сейчас все дороги ведут в Крепость Друидов, и нам следует спешить, так как этим мы лучше всего поможем Шеа.
Остальные члены отряда уже подобрали свое оружие и маленькие рюкзаки, и стояли сейчас в ожидании; в тусклом свете звезд их силуэты казались смутными тенями, тонкими угольными штрихами на фоне черных гор. Флик посмотрел на север, на темные леса, покрывающие низины за Зубами Дракона. В их середине, возвышаясь подобно обелиску, виднелись скалы Паранора, а самой их вершине — Крепость Друидов, в которой покоился Меч Шаннары. Конец похода. Несколько секунд Флик молча разглядывал одинокую вершину, затем повернулся к Мениону. Горец неохотно кивнул.
— Мы идем с вами. — В тишине голос Флика прозвучал хриплым шепотом.
Пенные волны бурной реки яростно бились о скалистые стены, ограждающие ее русло, и с ревом и грохотом мчались на восток, увлекая с собой всяческие обломки и куски дерева, случайно оказавшиеся в их власти. Через бурлящие пороги поток мчался с гор, брызгами разбиваясь о гладкие камни и резкие извивы русла, затем медленно успокаивался, тихими речками разбегаясь по холмистым низинам близ равнины Рабб. На глинистом берегу одного из этих тихих безбурных притоков, кожаным поясом привязанный к разбитому бревну, лежал выброшенный волнами человек, потерявший сознание и едва не захлебнувшийся. Его одежда превратилась в рваные ленты и лохмотья, кожаные сапоги потерялись, мокрое пепельно-серое лицо было залито кровью, сочащейся из многочисленных ссадин, нанесенных при ударах о камни, когда река тащила его тело через пороги. Постепенно он пришел в себя, сознавая, что все-таки очутился на суше. Непослушными руками отвязав свой пояс от выброшенного на берег бревна, он на четвереньках пополз прочь от реки, в высокую траву у подножия холмов. Его израненные руки словно сами собой нащупали маленький кожаный мешочек на его поясе, и увидев, что тот остался с ним, надежно привязанный кожаными ремнями, человек испытал облегчение. В следующий миг его последние силы иссякли, и он провалился в глубокий здоровый сон.
Он безмятежно спал в тепле и тишине низин, и только ближе к вечеру крепнущий ветерок, щекочущий его лицо стеблями прохладной травы, заставил его вяло заворочаться. Но его разбудил не только ветер; что-то еще подсказывало его отдохнувшему сознанию, что рядом опасность. Однако едва он успел приподнять свое непослушное тело и сесть в траве, как на гребне ближайшего холма появилось около дюжины темных фигур, при виде его ошеломленно замерших, а затем бегом пустившихся вниз по склону в его сторону. Вместо того, чтобы осторожно осмотреть его раны и ушибы и помочь ему, они снова повалили его на землю, заломив его слабые руки за спину и крепко скрутив их кожаными ремнями, впившимися в голую кожу. Затем ему связали и ноги, и наконец перевернули лицом вверх, и только тогда он сумел взглянуть на тех, кто напал на него. Первый же взгляд подтвердил его худшие опасения. После рассказов Мениона о случившемся считанные дни назад на Нефритовом перевале, он легко узнал этих уродливых желтокожих человечков в лесных плащах и с короткими мечами в руках. Он со страхом смотрел в их жесткие глаза, а они с некоторым удивлением разглядывали его получеловеческие, полуэльфийские черты и остатки его необычной южной одежды. Наконец их командир наклонился и принялся тщательно обыскивать его. Шеа начал вырываться, но получил несколько резких ударов по лицу и наконец прекратил сопротивление, дав карликам забрать маленький кожаный мешочек с его бесценными Эльфийскими камнями.
Карлики собрались вокруг своего командира, с любопытством глядя на три синих камешка, лежащих на его ладони и ярко сверкающих в теплых солнечных лучах. Они коротко обсудили, что пленник мог делать с этими камнями и где он мог их найти, хотя Шеа не понял из их разговора ни слова. Наконец они решили, что пленника вместе с камнями следует доставить в главный гарнизон Паранора, где его можно будет передать высшим чинам. Карлики рывком подняли пленника на ноги, перерезали связывавшие его ноги ремни и повели его на север, время от времени подталкивая его в спину, когда слабость вынуждала его замедлить шаг. На закате они все еще продолжали двигаться на север, а в это же время по другую сторону горного хребта, носящего название Зубы Дракона, друид, возглавляющий маленький отряд решительных воинов, силой своей мысли искал на просторах равнин пропавшего Шеа Омсфорда.
В ранний утренний час, окутанные ватной тишиной ночи и укрытые в тени густых лесов, затмевающих тусклый свет луны и звезд, они подошли наконец к скалам Паранора. Этот миг навсегда запечатлелся в их памяти, миг, когда их полный надежды взгляд скользил вверх по отвесным каменным склонам без единой тропы или малейшего выступа, вверх, мимо высоких сосен и дубов, резко обрывающихся у подножия скал, вверх, вверх, к самой вершине, увенчанной творением человеческих рук — Крепостью Друидов. Внешне Крепость походила на замок, над ее вековыми стенами, сложенными из каменных блоков, высились витые башенки и остроконечные шпили, гордо и надменно рассекающие небо. С первого взгляда было ясно, что эта крепость строилась в расчете на нападение величайших армий, древняя обитель и убежище почти исчезнувшего клана людей, именуемых друидами. В сердце этой твердыни из камня и железа долгие века покоился памятник побед человека над силами мира духов, символ отваги и надежды рас в давно прошедшие времена, с годами забытый, когда сменились поколения и умерли старые легенды — мифический Меч Шаннары.
Семеро человек стояли у подножия утесов, рассматривая Крепость Друидов, а в мыслях Флика вновь оживали события, произошедшие с момента спуска с Зубов Дракона на закате прошлого дня. Они быстро пересекли открытые, поросшие высокой травой равнины, отделявшие их от окружающего Паранор леса, и спустя считанные часы безо всяких приключений добрались до его мрачной и пустынной окраины. Тогда Алланон рассказал им о том, чего теперь следует ожидать. Этот лес непроходим, если не знать, как избежать опасных ловушек, расставленных Повелителем Колдунов в надежде пресечь всякую попытку приблизиться к Крепости Друидов. В этих лесах обитали волки, громадные серые хищники, охотящиеся как за животными, так и за людьми, и способные за считанные секунды растерзать жертву в клочья. За владениями волков, окружая подножие скал Крепости, тянулась неприступная стена колючего кустарника с ядовитыми шипами, убивающими одним легким уколом. Но всезнающий друид был готов к этим опасностям. Они быстро двинулись по черному лесу, даже не потрудившись свернуть с прямого пути, ведущего к самой крепости. Алланон предупредил их не отходить далеко от него, но его предостережение оказалось излишним. Один Менион поначалу стремился идти впереди всех, но и он торопливо примкнул к отряду, стоило ему заслышать вой рыщущих волков. Спустя несколько минут пути через лес эти огромные серые звери напали на них, сверкая во тьме налитыми кровью глазами и щелкая зубами в слепой ярости. Но прежде чем они поравнялись с готовыми к схватке людьми, Алланон поднес к своим губам странный свисток и несильно подул в него. Из свистка вырвался невероятно пронзительный, почти неслышный для человеческого уха свист, и скалившиеся волки разбежались в стороны, с громким недовольным рычанием развернулись и поспешили прочь; их вой слышался еще долго после того, как они скрылись из вида.