Идея оказалась заразительной, можно сказать, заразной. Однако все понимали, что в первую очередь требуется исправно работающий «Овен». Тюдор проявил недюжинные знания в этой области, облазил весь корабль и объявил, что звездолет управляется силою мысли, а потому для пользования им необходимо провести небольшую, но важную операцию на мозге любого, кто хочет стать пилотом — вживить крошечный датчик. «У меня такой датчик есть», — сообщил Тюдор и продемонстрировал, как он включает различные системы в звездолете, решительно ни к чему не прикасаясь руками. Было это эффектно, но сама мысль об операции на мозге настораживала всех.
Прежде чем дать согласие, оставшиеся пятеро из экипажа «Пинты» долго совещались, пытаясь как можно яснее представить себе, кто такой вообще этот Тюдор. О галактических координатах Дельфы ни Кобальт, ни Инна внятно рассказать не могли, а сам Тюдор объяснял, что он прилетел из миров Зеленой Ветви, то есть из самой-самой чертовой дали, какую только можно себе представить. Информация плохо поддавалась проверке. Но вместе с тем в их новом друге чувствовалась бездна обаяния, и убеждать он умел. А тут еще внезапно вернулся Сулели. Не совсем вернулся — в гости прилетел. От своей планеты он был в полном восторге, но и ему уже одной планеты казалось мало. Сулели необычайно загорелся идеями Тюдора. И первым лег под хирургический нож.
Страшного ничего не произошло. «Овен» легко подчинился новому владельцу, после чего радостный Сулели, казалось бы, вопреки всякой логике, сел обратно в «Пинту» и умотал к себе на Эгриси. Больше уже никто ничего не боялся. Всем, как детям малым, захотелось порулить, позабавиться с необычной игрушкой, и пресловутый датчик был благополучно вшит под череп каждого.
Тюдор после этого повертелся еще немного на их планете да и пропал навсегда. Инна с Кобальтом предпочли готовить всегалактический заговор на полюбившейся им Дельфе и вновь ушли туда через гиперпереход. На Иолке остались трое. Айзон и Нивелла засомневались вдруг в правильности сумасшедшей идеи завоевания Вселенной. Фелл спорил с ними, уверял, что они теперь на самом деле боги, то есть сверхчеловеки с непредставимыми ранее возможностями, а потому просто не имеют права отказываться от власти. Айзон возражал, что ему вполне достаточно власти на одной планете. Нивелла заняла какую-то промежуточную позицию.
Вот тогда и начали происходить странные вещи с их памятью. Давнее прошлое забылось совсем, недавнее — сильно искажалось в зависимости от обстоятельств. Ложная память подбрасывала странные сюжеты, например, о том, как они трое — только трое — прилетели на Иолк не на «Пинте», а на «Овене», который сломался.
«Овен» вдруг действительно сломался, то есть он больше не подчинялся их мысленным приказам, а ручным управлением на этом корабле и не пахло. Фелл все сильнее впадал в отчаяние, все глубже закапывался в изучение дьявольской техники — это было полнейшее сумасшествие! Вот тогда они и поругались. Окончательно. Тогда и стали врагами.
Очевидно, от многократного совмещения ложных воспоминаний с пробудившимися истинными у Айзона сильно заболела голова. Он попросил прекратить эту пресс-конференцию, тем более что двигаться дальше в прошлое все равно не получалось, а то, что случилось после, было уже известно.
— Короче, я понял, — подытожил Керк. — Боги — это такие сумасшедшие, возомнившие себя высшей расой и рвущиеся к абсолютной власти во Вселенной. — Он покосился на Бервика, и Бервик кивнул, дескать, так и получается. — Айзон отказался быть богом, его пропавшая жена Нивелла, очевидно
— тоже. Фелл теперь в наших руках. Но остались трое других.
— Сулели не в счет, — заметил Айзон. — Он просто дурак и сам по себе безобиден. Инна и Кобальт — эти да, эти пострашнее Фелла.
— А главное, — подхватил Керк, — есть еще Тюдор, он же отец Федор, он же доктор Солвиц. Или их все-таки трое?
— Не знаю, — сказал Айзон, — но смею предполагать, что их гораздо больше.
— Ну и пусть, — грозно сказал Керк. — Сколько бы их там ни было. Теперь на пути этих богов встал Мир Смерти. Мы, пирряне, выступаем против власти маньяков над всей Галактикой. Мы сразимся с ними. И если кто-то еще не знает, то им предстоит узнать: пирряне не умеют проигрывать.
Керк опустился на стул, и в кают-компании повисла тишина. Конечно, седовласый вождь был прав. В теории. Но Язон вдруг представил себе, как прямо сейчас через стену входит к ним Теодор Солвиц собственной персоной и меланхолично аплодирует суровому старому воину: «Браво, Керк Пирр, браво». Наглый, спокойный, уверенный в своих бредовых идеях и в своей непобедимости. Язона аж передернуло от этой слишком ярко представившейся ему картинки.
Лично он готов был поклясться, что пресловутый Тюдор — это все тот же Солвиц, только теперь получалось, что безумный ученый присутствовал уже на трех, если не на четырех планетах одновременно. От сознания этого абсурда голова у Язона начинала болеть не меньше, чем у его отца от недавних тяжелых воспоминаний.
«Ладно, гори он в плазме, этот Солвиц, — решил про себя Язон. — Старина Керк отвлек меня. А ведь какая-то гораздо более важная мысль мелькнула, помнится, в голове, пока я слушал печальный и сбивчивый рассказ отца. Ну да, конечно! Управление звездолетом с помощью мысли. А звездолет, в свою очередь, породил экран над планетой. Значит… Экран можно убрать с помощью мысли? Да нет, глупость какая! Начнем сначала. „Овен“ управлялся мысленно, но только до тех пор, пока рядом находился Тюдор, то есть Солвиц. Он же типичный шулер, этот бессмертный псих! И учеников своих шулерству обучил. Помню я, как Фелл причинял Айзону боль, якобы приближая экран силою мысли. Что ж он там вытворял на самом деле? Скорее всего, генерировал чем-нибудь остронаправленный радиосигнал на соответствующей частоте. Когда в мозгу этакая железяка с антеннками — что проще заставить ее резонировать, вызывая боль? Стало быть, всюду чистая техника и никаких чудес. А пси-передатчики в нашем случае абсолютно ни при чем. Ведь тут существенно другие энергии задействованы. Значит, чем же мог реально включаться могучий „Овен“?.. Эврика!»
Мета, случайно посмотревшая на Язона в этот момент, даже чуть губы приоткрыла, готовая спросить, от чего такая радость на его лице. Но никто ничего сказать не успел, потому что тут в кают-компании раздался громкий и, как всегда, тревожный сигнал вызова по джамп-связи. Сигнал вызова с родного Пирра.
«Ну вот, — подумал Язон, и все у него внутри опустилось. — Так всегда: если мы оказываемся на далекой планете, где-нибудь в другой части Галактики и попадаем в тяжелейший переплет, значит, на Пирре тоже обязательно начинается голод и мор, и все стихийные бедствия сразу, в общем, конец света. Сейчас Накса попросит срочно возвращаться, а мы ему в ответ: „Присылай, дружище, корабль, без вашей помощи отсюда не улететь!“»
И только одно порадовало всех: кое-какие сигналы проходят сюда даже через этот проклятый экран. Проходят! А значит, еще не все потеряно.
Язон не угадал. Накса вовсе не просил о помощи.