– Куда мы идем? – начала сердиться Мета.
– К Моргану. Он у себя?
– Да, его только что вызвали по срочному делу.
– И как это я угадал? – сам на себя удивился Язон. – Мы должны предупредить шефа, что поедем в церковь за свидетельством. А сами срочно удерем отсюда все вместе, но так, чтобы он ничего не заподозрил.
– Всем вместе и срочно – думаю не получится, – проговорила Мета.
– Это еще почему?
– Потому. Робс участвует в шуточном рыцарском турнире, а Долли за него болеет, и они ни за что не согласятся уйти до окончания этого потрясающего спектакля.
– Плохо, – сказал Язон.
Потом задумался, представив себе дорогу от Гордельского спуска к морскому порту и смирился:
– А впрочем, ладно, заберем их на обратной дороге. Кстати, тебя не удивляет выносливость нашей молодежи? Ведь вторую ночь не спят, столько нервотрепки было, а еще хватает сил веселиться!
Мета только плечами пожала. Потом сказала:
– Ну, Долли-то кажется поспала в машине, а Робс… Я давно заметила, что местные пираты – очень здоровые и тренированные люди. Ты сам-то как?
– Сплю на ходу, если честно, – признался Язон. – Но боюсь нам еще долго не позволят сомкнуть глаз. Пошли быстрее.
Мета почти ничего не понимала в происходящем, но догадывалась, что сейчас лучше подчиниться. Когда Язон такой уверенный и порывистый – это означает, что у мужа есть четкий план действий. Да, именно у мужа. А согласно традициям многих древних планет мужьям надо подчиняться. В самой непривычности этого «надо» была какая-то особенная прелесть для Меты.
Морган сидел в своем кресле за огромным столом и разговаривал одновременно по браслету и двум массивным аппаратам дальней связи по левую и правую руку от себя. Язон и Мета секунд пять наблюдали этот процесс, поражаясь способностям главаря флибустьеров, а потом все-таки извинились, вклинились и сообщили о своем отъезде.
Морган не возражал. Он все понял, он рад был их видеть в этот прекрасный день, он желал им всего наилучшего и… и все. Опять началась трескотня цифр, паролей, отрывистых приказов.
В машине Язон вкратце пересказал Мете откровения капеллана и свою догадку. Мета реагировала спокойно. На то она и пиррянка. А Сам Язон вдруг начал страшно нервничать.
– Зря мы их оставили там, – сказал он. – Нельзя было этого делать.
– Да что за глупость? – не поняла Мета. – Заберем свидетельство и вернемся.
– У них даже браслетов нет, – продолжал бубнить Язон. – Нам придется подниматься наверх. А если в храме стояла прослушка, за нами уже через полчаса, если не раньше, организуют погоню.
– Оторвемся, – сказала Мета уверенно.
Храм был уже за углом. Теперь возвращаться во дворец, не заглянув к батюшке, было бы просто нелепо.
И они заглянули.
Свидетельство лежало на амвоне (или как это возвышение называется в католическом храме?), подписанное и запечатанное гербовой синей печатью. А капеллан лежал рядом в огромной луже крови, и у него не было головы. Впрочем, голову они увидели уже в следующую секунду. Убийцы насадили ее на распятие сверху, и по всему телу Христа струилась яркая и еще теплая кровь.
«Ты должен прийти за свидетельством – это важно», – говорил капеллан за несколько минут до гибели. Что было важно? Прийти или взять свидетельство? Возможно, и то, и другое. Пистолеты уже давно прыгнули им в ладони. Язон и Мета медленно поворачивались, стоя спинами друг к другу, и были готовы в любой момент поразить любую движущуюся цель в любой точке храма. Но внутри церкви не было никого. Схватив левой рукой пергамент, Язон шепнул:
– Бежим.
И они петляющим шагом промчались к выходу. Около машины тоже никого не оказалось. А вот возле дворца их уже ждали. Три спецмашины СД, в которых скорее всего сидели сотрудники СС, откровенно перегородили проезд.
– На прорыв? – спросил Язон.
– Конечно, – кивнула Мета.
– Тогда бери вот эту штуку, он протянул ей пушку, стреляющую гранатами или ракетами, в общем, теми зарядами, что подрывали бронемобили во время приватирского мятежа, и посоветовал: – Открывай окошко или дверь – как тебе удобнее. А я бы тоже с удовольствием пострелял, но мне рулить надо.
Взорвав одну машину, они объехали заслон по тротуару и тут же поняли, что выходить и бежать наверх – это верная гибель.
Оставалась одна единственная возможность – оторваться от преследователей и ехать в порт. А Долли с Робсом… Что ж, Долли умеет читать мысли. «Она не простая девчонка, она спасется», – уговаривал сам себя Язон.
Возле главных ворот, откуда было ближе всего до праздничного зала, Язон притормозил, попросил Мету стрелять погуще, сосредоточился и изо всех сил, на какие был способен, протелепатировал вперед и вверх: «Долли! Бегите и прячьтесь! Долли!..» Он повторил пожелание трижды. С каждым разом все истошнее, и когда почувствовал, что уже начинает кружиться голова, а значит, он рискует потерять контроль над собой, Язон вдавил в пол педаль газа, и они помчались по теперь уже хорошо изученным улицам и переулкам, разбрасывая мусорные баки, круша углы старых, обшарпанных домов, протаранивая хлипкие деревянные сараи, иногда сшибая кого-то, возможно, собак, а возможно, и людей – было уже не важно. Да и разве это люди? Это же пираты, нечисть, хуже пиррянских тварей…
Конечно, из открытой дверцы при такой езде стрелять стало невозможно. Поэтому Мета давно разнесла вдребезги заднее стекло вуатюра, и теперь от пуль флибустьеров их защищал только собственный ураганный огонь с двух рук. С правой – привычно летели реактивные пирянские заряды, с левой – чудовищные бронебойные гранаты. И то и другое почти закончилось, когда Мета вдруг обнаружила, что стрелять больше не в кого.
Они оторвались. И до порта оставалось всего два квартала.
Любой матрос в морской гавани Города-Короля знал, что такое остров Эспаньола. Слишком хорошо знал. И плыть туда не хотел никто, ни за какиея деньги. Что там деньги! Самые заманчивые обещания не способны были заставить ни рыбаков, ни перевозчиков преодолеть их вековые страхи.
– Что вы, сэр, это нехорошее место! Приличному человеку туда нельзя.
Но Язону было некогда изучать буканьерский и витальерский эпос, хранящий жуткие предания о безрассудных головах, решившихся посетить зловещий остров. Еще минута – и они проиграют все. Уже с четвертым по счету суеверным кретином тон разговора был резко изменен. Пришлось объяснить ему, что на нехорошем острове он умрет в лучшем случае чрез два часа, а здесь, на очень даже хорошем берегу – через две секунды. Аргумент подействовал, но за штурвалом матросик стоял только благодаря железной хватке Меты. Левую руку она сжимала на горле запуганного идиота, а правой, в которой, конечно же, был у нее пистолет, доблестная пиррянка неустанно и весьма наглядно демонстрировала матросу, что с ним будет, если вдруг они приплывут не туда.