Это был очень скороспелый экспромт и в нормальной компании подобное заявление впору было обхохотать, сочтя его удачной или, наоборот, дурацкой шуткой, но собравшиеся здесь, у стартового шлюза линейного крейсера «Конкистадор», реагировали немножечко иначе. Мета вздрогнула, Долли прикрыла глаза, словно в ожидании удара, а все оказавшиеся рядом пираты, включая Робса, в ужасе перекрестились. И даже проженный циник Морган выдержав некоторую паузу, осенил себя крестным знамением, а потом тихо сказал:
– Он прав. Все так и будет.
После столь серьезного заявление уже никто ничего добавить не мог.
Вряд ли Морган действительно верил подобной чепухе – просто ему было очень нужно попасть на Одемиру именно в таком составе. А в дороге главный флибустьер признался, что летят они к его старому знакомому – местному деду-колдуну, который не однажды помогал Моргану в серьезных делах. Впервые это случилось лет десять назад, когда всемогущий одемирец посоветовал пиратскому рейдеру изменить маршрут и в точности предсказал результат очередной лихой авантюры. Трудно было не уверовать в провидческий талант колдуна, и Морган взял за правило советоваться с ним во всех нестандартных ситуациях.
Генри счел необходимым предупредить, что, обращаясь к старику, следует называть его «вуду», но только это не имя – имя останется в секрете. Язон-то сразу сообразил: в переводе со староанглийского «вуду» как раз и означало «шаман», «колдун».
И вот теперь они приближались к дому великого вуду.
Колдун оказался виноделом. Вокруг его глиняной хаты повсюду стояли и лежали бочки, а сам хозяин возлежал на топчане перед видеоэкраном, прихлебывал что-то из деревянной кружки и весело хихикал над шутками зунбарских артистов. В комнате сильно пахло табаком и винными испарениями. Долли даже поморщилась, переступая порог этого полутемного и душного жилища.
Язону хватило пятнадцати минут, чтобы понять: вуду – типичный жулик и шарлатан. Знания его по всем вопросам были на удивление куцими, а небывалые прозрения если и находили на витийствующего деда, то скорее всего под воздействием алкоголя. Рассказ Моргана о золотом звездолете и особой миссии Язона сильного впечатления на старика не произвел, но когда Язон попробовал перечислить названия «Овна» на разных языках, колдун неожиданно бурно среагировал на слово «окроткави». Моргана этот факт привел в крайнее возбуждение, а Язон очень быстро выяснил, что никаких других слов на эгрисянском вуду не понимает, а значит все его взмахи руками и закатывание глаз – чистейшей воды спектакль, рассчитанный на дурака. В роли дурака добровольно выступал Морган. Все-таки его цинизм удивительным образом уживался с почти детской наивностью: предсказавший однажды да будет предсказывать всегда! Язон, кстати, не исключал возможности, что лет десять назад вуду был совсем другим. Сквозь тяжелый запах перегара и лютую ахинею, которую он нес теперь, проступали, как сквозь туман, жалкие остатки бездарно растраченного телепатического таланта. Долли, должно быть, еще острее почувствовала это и попыталась войти в контакт с той частью мозга вуду, которая еще не полностью деградировала. Результат не замедлил проявиться.
– Эта девушка – ведьма, – свистящим шепотом сообщил вуду. – Избавься от нее, Генри. Ей нельзя находиться на одном корабле со святыней богов.
Морган слушал и глаза его темнели.
– И этот человек не прост, – продолжал увлекшийся вуду, переводя взгляд и указующий перст на Язона.
«Э, приятель, – подумал Язон, – да ты сейчас все испортишь! Хватит, ты уже отлично сыграл свою роль. Отдохни».
Последние слова он попытался внушить вуду, и кажется, что-то получилось. Тот замолчал, будто поперхнулся, и Язон, торопясь развить успех, этак запросто поинтересовался:
– А можно непростому человеку выпить чего-нибудь?
Оказалось, что не только можно, но и нужно. Официальная часть визита на том и завершилась, а неофициальная включала в себя обязательный тост «за прозревших и видящих во тьме», а затем не менее обязательную дегустацию нескольких изысканных сортов ароматнейшего бренди. Вуду умел его делать лучше всех на планете и страшно гордился этим. Сам дедуля, несмотря на почтенный возраст, принимал наиболее активное участие в дегустации, а потому уснул не дождавшись ухода гостей. Спасибо еще успел вручить им в подарок три бочонка своего самого знаменитого бренди. Два из них были относительно скромного размера – легко помещались под мышкой, а третий – примерно литров на пятнадцать – согласился тащить до корабля только Язон. Было это не то чтобы тяжело, а просто очень неудобно. Ну, да ладно, своя ноша не тянет.
Полдороги летели молча. От выпитого клонило в сон. За управление посадили Хука, как самого трезвого. Долли, конечно, не пила ни грамма, но не ей же было начинать разговор в такой ситуации.
Наконец Морган поинтересовался:
– Ну и какие есть соображения по дальнейшему?
– Соображения очевидные, но есть вопрос. Мы сможем отправить Робса вместе с Долли?
– Это не вопрос, Язон. Можешь отправить вместе с ними хоть Мету.
– Мету?! – уцепился Язон за такое неожиданное предложение.
– Шучу, – тут же откликнулся Морган. – Просто меня волнует совсем другое. Как бы за нашу девочку выкуп посолиднее хапнуть.
Ну, конечно, флибустьер не мог рассуждать иначе. А Язон и не подумал о таком очевидном варианте. Что же теперь ответить? А отвечать надо быстро.
– Генри, но ведь вуду советовал избавиться от ведьмы, чтоб не было беды. Как то нехорошо с такого дела пытаться еще и денег получить…
– Деньги хорошо получать с любого дела, – жестко произнес Морган, и Язон понял, что дальнейшая дискуссия на эту тему бесполезна.
А Моргана уже понесло.
– Девочка, – спрашивал он у Долли, – сколько миллионов кредитов готов будет отвалить за тебя твой папуля? Сколько ты стоишь, девочка?
И надо отдать должное юной зеленоглазой ведьме, она сумела взять себя в руки. Месяц тяжелых испытаний не прошел для нее даром. Она повзрослела и духовно закалилась от общения с людьми, у которых жестокость считалась не пороком, а доблестью.
– Я думаю, что об этом надо говорить с моим отцом. Лично меня устроит любая сумма.
– А вот меня – не любая! – продолжал хохмить Морган. – Этот Рональд Сейн – богатая сволочь. Что ты скажешь, Язон, если мы начнем торговаться с трех миллиардов, а согласимся в итоге на один. Учти, половина – твоя.
Морган откровенно нарывался на скандал, на драку, ждал девичьих слез, криков, безумных поступков. Зачем? Наверно, предполагал Язон, необходимость подчиниться воле неведомых богов или пусть даже собственному внутреннему голосу, была крайне неприятна Моргану. Главарь флибустьеров не привык подчиняться никому. Оттого и сделался раздраженным, оттого и пытался отыграться на мелочах, раз уж не в силах он изменить главного. Язон и Долли сдерживались из последних сил, подпитывая друг друга телепатическими импульсами. Сейчас уже от Язона требовался достойный ответ. Не спорить надо было, а просто осадить зарвавшегося пирата.