– Не хотела, чтобы ты его увидел, – понял Эдгар.
– Вот именно. И насчет Дмитрия Романовича не все ясно. Она с ним явно разговаривала, но не стала мне ничего сообщать. Вот такие у нас дела. Поехали домой. Значит, сегодняшний день мы все-таки полностью проиграли. По всем статьям. И завтра не обещает нам ничего хорошего.
– Думаешь, завтрашний суд компания «Ростан» проиграет?
– Почти убежден, – печально ответил Дронго, – и это тот самый случай, когда мы ничем не можем помочь. Если у них нет подходящего козыря в рукаве, на что намекал мне Эдуард Александрович.
Утром он проснулся раньше обычного. Долго лежал в кровати, глядя в потолок, пытаясь проанализировать все происшедшее. Он понимал, что его волнуют какие-то моменты, имевшие место за последние сутки, и пытался понять источник своего беспокойства. Приняв душ и побрившись, он уселся за свой компьютер, чтобы получить более полную информацию о банке КТБ. Затем снова просмотрел всю информацию по компании «Ростан». В десять часов утра, вызвав свою машину, на которой были новые покрышки, он поехал на Покровку в адвокатскую контору Фейгельмана, чтобы показать ему свой куцый протокол.
Фейгельман был уже с раннего утра в своем кабинете. Просмотрев протокол, он изумленно взглянул на Дронго.
– По этому протоколу во всем виноват ваш помощник, – недовольно произнес он, – вы разве не поняли, что здесь написано? Не имея права на вождение чужого автомобиля, господин Кружков сел за руль машины и попытался выехать со стоянки, создавая угрозу движению по улице, когда был остановлен сотрудниками службы безопасности банка КТБ, в чью машину он едва не врезался. И происшедший между ними спор можно расценить как обычный спор между двумя автомобилистами, а совсем не как нападение этих людей на вашего помошника. Такой протокол нам не поможет.
– Знаю, – кивнул Дронго, – дело в том, что в милицию вчера вызвали Иосифа Борисовича, который лично занимался составлением этого протокола.
– Тогда все понятно, – усмехнулся Фейгельман, возвращая протокол, – мой коллега слишком опытный адвокат, чтобы позволить своим оппонентам иметь такой козырь на руках. Можете забрать свой протокол, нам он никак не поможет. Только навредит.
– Я все понимаю, – согласился Дронго, – мы недооценили оперативную хватку вашего оппонента. Можно, сегодня я поеду вместе с вами на заседание суда?
– Думаю, что можно. Но учтите, вы должны сидеть там тихо как мышка. Я представлю вас как своего помощника. Поэтому сидите спокойно и не вмешивайтесь в ход судебного заседания. Надеюсь, нам удастся хотя бы отложить вынесение решения по исковому заявлению банка КТБ. Дело в том, что их коллеги из «Альфа-банка» занимают не такую непримирую позицию, как эти ребята.
– Вы видели последнюю информацию о состоянии российских банков, – сказал Дронго, – она есть в Интернете. В аналитическом обзоре. Согласно этому документу, «Альфа-банк» попал в число банков, которым оказывается государственная помощь из бюджетных средств, тогда как банку КТБ в такой помощи отказано. Когда тебе подставляет плечо государство, можно не настаивать на немедленном возвращении долга, а когда у вас положение почти на грани банкроства, каждый миллион долларов имеет очень важное значение. Я думаю, Плавник сегодня будет биться как лев. У него задача получить решение суда и взыскать с ответчика исковую сумму.
– Я тоже так думаю, – согласился Эдуард Александрович, – и у меня вызывает большие сомнения позиция самой компании «Ростан». Дело даже не в убийстве Сутеева. Дело в том, что они фактически заморозили строительство завода, под который были взяты кредиты, а это означает, что нет никаких гарантий, что в будущем они сумеют вернуть эти деньги. И моя, почти невыполнимая, задача как раз и заключается в том, чтобы попытаться убедиться суд в возможности дальнейшего строительства завода.
– Вы же прекрасно знаете, что в «Ростане» больше нет денег.
– Знаю. Но должен убедить суд в обратном. В конце концов банкиры из КТБ тоже поступают не совсем этично. Понимая, что компания умирает, они ее просто добивают. Так нельзя. Нужно помочь компании преодолеть кризис, а не топить ее менеджеров подобными исками.
– Проклятый капитализм, – пошутил Дронго, – здесь каждый сам за себя.
– Да, – согласился Фейгельман, – в наших условиях дикого капитализма возможно все, что угодно. Давайте собираться. Нам нельзя опаздывать, а по городу могут быть обычные пробки.
Они выехали в автомобиле адвоката, направляясь в арбитражный суд. Хозяйственные споры между субъектами хозяйственного права обычно решал арбитражный суд. Если в советские времена это были споры между двумя государственными предприятиями, которые решались по принципу «целесообразности принятия решений» и «телефонному праву», то в иные времена все кардинально поменялось. Обычно судьи в уголовных процессах могли рассчитывать на определенную мзду, чтобы проявить благосклонность к тому или иному преступнику, снизить меру наказания или ограничиться условным сроком. В хозяйственных спорах, когда собственником во всех случаях выступало государство, арбитражные суды считались чем-то вроде третейских судей, на которых никто всерьез не обращал внимания, ведь речь шла о перекладывании бюджетных денег из одного кармана в другой, от одного государственного предприятия к другому. Все изменилось в девяностые годы, когда арбитражный суд начал проводить слушания по искам частных предприятий, где не только истцом, но и ответчиком могла быть частная фирма или компания, принадлежащая конкретным лицам. А это уже были очень конкретные и всегда большие деньги. Именно поэтому роль арбитражного суда существенно выросла именно в девяностые годы, взятки в этих судах начали исчисляться сотнями тысяч и даже миллионами, а сама профессия стала чрезвычайно престижной.
Теперь выносимые решения затрагивали личные имущественные интересы олигархов, очень богатых нуворишей и просто обеспеченных людей, которые были готовы на любые условия, чтобы не проиграть процесс, не теряя соответственно больших денег. В этих условиях практиковались незаконные решения, лишенные всякой логики, грубые нарушения процессуальных норм, даже подделка документов для их последующего утверждения. Началась эра дикой приватизации и капитализации некогда самой большой страны в мире, в течение считаных месяцев создавались неслыханные богатства и разорялись целые города и области, теряя прибыльные предприятия, переходившие в частные руки.
Самые массовые и невероятные нарушения происходили именно в арбитражных судах по всей территории бывшего Советского Союза, почти во всех республиках. Сказывалось несовершенство хозяйственного законодательства, часто не успевающего за реалиями жизни, возникновение частных интересов, которых не могло быть в развалившемся государстве, и массовая коррупция среди судей, все еще получавших нищенскую зарплату. Одно «правильное» решение могло позволить судье безбедно жить всю оставшуюся жизнь, и очень немногие в таких условиях могли противостоять этим соблазнам. В результате приватизация предприятий сопровождалась не только бандитскими переделами, мошенничеством управляющего персонала, придуманными ваучерами, которые становились откровенной фикцией, но и решениями судов, которые юридически оформляли откровенный произвол и беззаконие.