— Почему вы меня об этом просите? Мать-Земля скрестила руки на груди:
— Потому что я обязана попросить вас, Ваше Величество. Потому что я — Мать-Земля. Такой ответ должен вас вполне удовлетворить.
Бен нахмурился:
— А что, если я не смогу сдержать обещания? Что, если я не захочу его сдержать?
— Если вы дадите обещание, его надо будет держать. Вы будете его держать потому, что у вас не останется выбора. — Глаза Матери-Земли моргнули, — Помните, вы дадите это обещание мне, а данное мне обещание нельзя нарушить. Нас свяжет волшебство.
Бен долго и тщательно взвешивал ее слова, он был в нерешительности. Его беспокоила не столько возможность принять на себя обязательства перед Ивицей, сколько само обещание. Это значило исключить все остальные варианты, даже не ведая, какими они могут быть; клятва вслепую, которая могла лишить будущего.
Но затем снова все получилось так, как часто бывает в жизни. Мы не всегда пользуемся предоставленным выбором.
— Я обещаю, — сказал Бен, но как юриста его покоробило.
— Ивица пошла на север, — проговорила Мать-Земля. — Вероятно, к Бездонной Пропасти. Бен оцепенел:
— К Бездонной Пропасти? Вероятно?
— Эта уздечка волшебная, ее соткали давным-давно кудесники этой земли. В течение многих лет уздечка переходила из рук в руки, и про нее забыли. Недавно она находилась у Ночной Мглы. Ведьма украла уздечку и спрятала округами драгоценностями. Ночная Мгла собирает предметы, которые кажутся ей красивыми, и вытаскивает их, когда ей захочется. Но дракон Страбон, который тоже стремится обладать такими сокровищами, несколько раз воровал уздечку у Ночной Мглы. Теперь они соревнуются, кто у кого быстрее уздечку украдет. В последнее время уздечка была у ведьмы.
Упоминание о Ночной Мгле и Бездонной Пропасти вызвало у Бена массу неприятных воспоминаний. В королевстве Заземелье было множество уголков, которые Бен не жаждал посетить вторично, обиталище ведьмы было в этом списке номером первым.
Но ведь Ночная Мгла скрылась в царстве фей… — Ваше Величество, Ивица ушла, когда я рассказала ей о золотой уздечке, — прервала Мать-Земля мысли Бона. — Это было два дня назад. Если вы хотите ее догнать, вам надо поторопиться.
Бен рассеянно кивнул, он уже заметил, что небо за болотом, покрытым неизменным мраком, стало светлеть. До рассвета осталось недолго.
— Желаю вам всего хорошего, Ваше Величество, — сказала Мать-Земля. Она начала снова погружаться в болото, очертания ее быстро менялись. — Найдите Ивицу и помогите ей. Помните о своем обещании.
У Бена на языке вертелось множество вопросов, он что-то говорил, но Мать-Земля исчезла почти вмиг. Она просто ушла назад в дыру и пропала. Бен стоял, уставившись на пустую, ровную поверхность.
— Ну по крайней мере я знаю, куда пошла Ивица, — сказал он вслух. — Теперь остается только выбраться из этого болота.
Тут будто по мановению волшебной палочки вновь явился Земляной щенок, он выскользнул из-под груды листьев. Щенок обвел Бена серьезным взглядом, пошел вперед, повернул назад и стал ждать.
Бен вздохнул. Жалко, что все его желания исполняются с такой готовностью. Бен взглянул на Дирка. Тот в ответ вытаращился на Бена.
— Хочешь ненадолго прогуляться на север? — спросил Бен у кота.
Кот, как и следовало ожидать, ничего не ответил.
Четыре дня пути отделяло их от Вечной Зелени, когда к юго-востоку от Риндской плотины, в сердце Зеленого Дола они повстречали охотника.
— Он был черен, будто уголь, добытый из северных шахт, будто тень, никогда не видевшая света. Пресвятая Мать! Он пронесся мимо меня так близко, что, казалось, можно протянуть руку и коснуться его. Он был само изящество и красота, он скакал, словно земля не притягивала его, несся мимо нас, как порыв ветра, который чувствуешь и видишь, но не можешь поймать. Вы учтите, я не хотел до него дотрагиваться. Я не хотел касаться такой… чистоты. Он был как огонь, ясное пламя, но стоит придвинуться вплотную — обожжет. Я не хотел этого.
Голос охотника звучал торопливо и хрипло от переполнявших его чувств. Ранним вечером он сидел с Беном и Дирком у небольшого костра, разложенного в дубовой рощице рядом с грядой гор. Закат разбросал по западному горизонту красновато-багровые пятна, а на востоке уже спускались сине-серые сумерки. Конец дня был спокойным и теплым, давешние дождевые облака остались в прошлом. Птицы на деревьях пели вечерние песни, в воздухе стоял запах цветов.
Бен пристально рассматривал охотника. Это был высокий, очень худой мужчина с загорелой, обветренной кожей и мозолистыми руками. Он носил одежду лесного жителя и высокие, сшитые на заказ кожаные сапоги, мягкие, удобные, делающие походку бесшумной; у него был с собой арбалет и большой лук со стрелами, длинный кривой нож и еще один нож, скорняжный. Лицо у охотника было продолговатое, с выступающими скулами, будто маска из острых углов и ровных пластинок с плотно натянутой кожей и застывшими от напряжения чертами. Очевидно, он был опасный человек — в другое время, очевидно.
Но не в этот вечер. В этот вечер он был другим. — Я забегаю вперед, — вдруг пробормотал охотник; он то ли предупреждал себя, то ли просто констатировал факт. Внушительной рукой мужчина вытер лоб и подсел поближе к огню, как будто ему было холодно. — Знаете, я ведь оттуда чуть не ушел. Я уже собрался идти в Мельхорские горы за снежным бараном. Приготовился и сложил все снаряжение, и тут меня отыскал Дейн. Он догнал меня на перекрестке дорог; он бежал так, будто его баба вызнала про него какую-нибудь гадость, и кричал мне вслед как дурак. Я остановился и стал ждать и тоже сделался как последний дурак. «Начинается охота, — сказал он. — По приказу самого короля. Его люди повсюду скликают лучших, чтобы поймать, ты не поверишь кого. Черного единорога! Да, так и есть, — говорит он. — Черного единорога надо словить до конца месяца, и мы должны обыскать всю долину от края до края. Иди с нами, — говорит он. — Каждому охотнику дают по двадцать монет в день и еду, и кто его поймает, тому еще пять тысяч!» Охотник мрачно рассмеялся.
— Пять тысяч монет. Казалось, куда лучше, я столько за десять лет не заработаю. Я посмотрел на Дейна и засомневался, в уме ли он; потом увидел, как горят его глаза, и понял, что все это на самом деле: и охота, и награда в пять тысяч, и дурак этот — король или кто, который думает, что здесь водится черный единорог и его можно поймать.
Бен на секунду взглянул на Дирка. Он лежал недалеко от Бена, подогнув лапы, и не сводил глаз с говорящего охотника. С тех пор как на их маленький лагерь набрел охотник и спросил, можно ли с ними поужинать, Дирк не сдвинулся с места и не проронил ни слова. Сейчас он вел себя как обыкновенный кот. Бену было очень интересно, что тот думает.
— И мы пошли, Дейн и я, — мы и еще две тысячи таких же. Мы шли к Риндской плотине, где должна была начаться охота. Вся равнина, там, где расходятся реки, превратилась в лагерь охотников, они ждали. Там были загонщики, там были господин Каллендбор и все другие важные персоны со всеми своими рыцарями в доспехах и пешими солдатами. Там были лошади и мулы, телеги, груженные припасами, гонцы и слуги, там было целое море звуков — все двигалось и способно было спугнуть любую добычу на расстоянии пятнадцати километров! Мать моя родная, какой там был бардак! Я все равно остался и думал о деньгах, но уже не только о них, еще я думал о черном единороге. Я был уверен, что его не существует, а вдруг, думаю, все-таки существует? Вдруг он где-то поблизости? Пусть я не поймаю его, но, Боже, хоть увижу, какой он!