— Ни одного. Все готовы стоять со мной до конца. И тролли тоже. Я жизнью готов поклясться, Бреман. Старик мягко улыбнулся.
— Тебе предстоит исполнить эту клятву. — Он огляделся, словно кого-то искал. — Он придет, Каэрид! Чародей-Владыка явится сюда со своими крылатыми слугами и приспешниками-мертвецами, а может, и еще с какими-нибудь тварями из Преисподней. Он обрушится на Паранор и постарается уничтожить тебя. Ты должен следить, что происходит у тебя за спиной.
— Он не застанет нас врасплох. — Эльф смотрел Бреману прямо в глаза. — Пора мне проводить тебя к воротам. Хочешь взять с собой еды?
Бреман кивнул:
— Да, возьму. — Он вдруг задумался. — Чуть не забыл. Можно мне сказать еще одно, последнее слово Кахлу Рису? Боюсь, между нами осталась некоторая недоговоренность. Мне хотелось бы исправить эту оплошность, прежде чем я уйду. Дай мне еще несколько минут, Каэрид. Я сразу же вернусь.
Немного поразмыслив над этой просьбой, эльф кивнул:
— Хорошо. Но, пожалуйста, не задерживайся. Я уже и так растянул время, предоставленное тебе Атабаской, до предела.
Бреман покорно улыбнулся и снова стал подниматься по лестнице. Он ненавидел ложь, но другого выхода не было. Капитан Гвардии друидов, невзирая на дружбу, ни при каких обстоятельствах не разрешил бы ему то, что он собирался сделать. Миновав два марша, Бреман прошел через дверь в запасной ход и, быстро дойдя до конца, через очередную дверь вышел на другую лестницу, более узкую и крутую, чем первая. Здесь он шел не торопясь, ступая очень осторожно. Нельзя было допустить, чтобы его заметили сейчас. То, что он хотел сделать, было запрещено. Если бы его обнаружили, Атабаске ничего не стоило бы навсегда заточить его в самое глубокое подземелье.
Дойдя до конца узкой лестницы, Бреман остановился перед тяжелой дверью, запертой на замки, укрепленные цепями толщиной с руку старика. Он осторожно потрогал замки один за другим, и они с легким скрежетом открылись. Друид вынул цепи из колец, толкнул дверь и со смешанным чувством облегчения и тревоги увидел, как она медленно открылась.
Он вошел внутрь и оказался на площадке, расположенной у подножия Башни Мудрых. Стены уходили вниз в черную шахту, про которую говорили, будто она достигает центра земли. Никому еще не удавалось спуститься вниз и вернуться назад. Никто не мог осветить ее настолько, чтобы увидеть, что же там внутри. То была отопительная шахта, которую называли огненной ямой. Сюда сбрасывали все отвергнутое временем или судьбой, будь то магия, наука, живое, мертвое, тленное или нетленное. Шахта существовала со времен волшебного царства. Как и озеро Хейдисхорн в Сланцевой долине, это было одно из мест, где этот мир соединялся с миром иным. Ходило множество легенд о том, что происходило здесь за долгие годы. Рассказывали об ужасных вещах, которые якобы поглотил этот колодец. Бремана сказки не интересовали. Он считал колодец путем, по которому магия уходила туда, где не бывала ни одна живая душа и где в гудящем пламени таилась сила, которой никто не отважился бы бросить вызов.
Стоя на краю, он воздел руки и принялся нараспев произносить заклинания. Его голос звучал ровно, но твердо, во всех действиях чувствовались умение и осторожность. Бреман произносил слова без тени неуверенности, поскольку один лишь намек на нее мог оборвать ворожбу и пустить на ветер все его усилия.
Закончив твердить заклинания, он сунул руку в складки одеяния, извлек оттуда щепотку зеленоватого порошка и бросил его в бездну. Частички порошка сверкнули недобрым огоньком, паря в воздухе, затем стали разрастаться и множиться. И вот уже несколько крупинок превратились в тысячи. На мгновение они зависли на месте, поблескивая почти черным светом, а затем вспыхнули и исчезли.
Тяжело дыша, Бреман быстро отступил и прислонился к каменной стене, чувствуя, как мужество покидает его. У него уже не было прежней силы, не было решимости. Стать бы молодым, вернуть силу и уверенность юности! Но нет, он стар и слаб, и бесполезно желать невозможного. Он должен заставить себя сделать задуманное с теми силами и с той уверенностью, которые у него есть.
Внизу раздался звук, будто кто-то скреб стену, — скрежет гвоздя или камня.
Точно кто-то карабкался вверх, силясь увидеть, здесь ли еще тот, кто произносил заклинания.
Собравшись с силами, Бреман шагнул через порог и с усилием плотно закрыл за собой дверь. Сердце продолжало отчаянно биться, лицо блестело от пота.
— Уходи отсюда, — донесся хриплый голос из-за двери, откуда-то из глубин бездны. — Уходи немедленно!
Дрожащими руками Бреман снова скрепил замки и запер их. Покончив с этим, он бросился через пустынные проходы Башни назад к Каэриду.
Бреман и Кинсон Равенлок провели ночь в лесу неподалеку от Паранора. Они отыскали густой ельник, где можно было надежно укрыться на случай появления крылатых тварей, шаривших по ночному небу. Поужинав хлебом, сыром и весенними яблоками, вымоченными в эле, они принялись обсуждать события минувшего дня. Вернее, Бреман рассказывал обо всем, что случилось с ним в Параноре, а Кинсон ограничился лишь понимающими кивками и несколькими разочарованными возгласами. У него хватило выдержки, чтобы не напоминать старику о том, что он считал попытку убедить Атабаску заведомо бессмысленной.
Утомленные долгим переходом из Стреллихейма, они рано легли спать. Им пришлось дежурить по очереди, поскольку даже здесь, по соседству с друидами, они не чувствовали себя в безопасности. Чародей-Владыка мог двинуться в любом направлении, а верные приспешники служили ему глазами и ушами в любом конце Четырех Земель. Бреману, дежурившему первым, показалось, что он уловил чье-то присутствие неподалеку от них. Только в полночь, когда вахта его подходила к концу и он уже начал подумывать о сне, это ощущение почти покинуло его. Острое чувство опасности вдруг исчезло так же внезапно, как и возникло.
Старик спал крепко, без сновидений, но проснулся задолго до рассвета и принялся обдумывать, что предпринять, дабы предотвратить угрозу, исходившую от Чародея-Владыки. В это время из темноты, ступая бесшумно, как кошка, появился Кинсон. Наклонившись к Бреману, он сказал:
— Там девочка. Она хочет тебя видеть.
Молча кивнув, Бреман приподнялся и сел. Ночные тени постепенно бледнели, становясь серыми, а небо на востоке вдоль горизонта уже слегка засеребрилось.
— Кто она такая? — спросил старик. Кинсон пожал плечами:
— Она не сказала, как ее зовут. Однако похожа на друида. На ней такое же одеяние с эмблемой.
— Так, так, — протянул Бреман, поднимаясь на ноги. Мышцы его ныли, суставы окостенели и не слушались.
— Она готова была ждать сколько потребуется, но я знал, что ты проснешься рано. Бреман зевнул:
— Я стал чересчур предсказуемым, впрочем, для меня же лучше. Так ты говоришь, девочка? Среди друидов не так уж много женщин, не говоря уж о девочках.