Когда до финиша осталось полторы тысячи метров, Нест оказалась со всех сторон отгороженной плотной массой тел, не имея возможности вырваться.
На полуторатысячной отметке произошла потасовка из-за позиций, ее грубо толкнули, она потеряла равновесие и упала на трассе.
Но очень быстро вскочила и снова стала набирать скорость. Ярость придала ей сил, она бросилась в погоню, не замечая, как из глубокой раны на ноге течет кровь. Погрузившись в состояние, в котором часто пребывает во время бега, когда исчезает все, кроме дыхания и ударов сердца, она догнала основную группу. Не заботясь о том, чтобы обходить их по одиночке, она просто расталкивает их. В ней просыпается нечто дикое, первобытное. Скорость увеличивается. Глаза застилает багровая пелена, из горла словно вырывается огонь, и от движений рук и ног тело словно разрывается на части.
Она бежит с такой решимостью, так мало обращая внимание на окружающий мир, что упускает момент, который нельзя было упускать.
Потом она слышит дыхание эфиопок, бегущих третьей и четвертой. Она обгоняет их и видит ужас на лице испанки, которую догоняет в двухстах метрах от финиша.
Перед ней в воздухе возникает полосатая морда, едва видимая в жарком воздухе. Из ее тела вырывается Дух. Оказавшись на свободе, он выходит из-под контроля. Дух, сотворенный магией ее отца и завещанный ей, когда она была еще ребенком. Дух, призванный защищать ее, но порой угрожающий ее спокойствию, заключенный внутри нее, магическое животное, от которого невозможно освободиться и которое постоянно приходится обуздывать.
Все происходит в один момент. Вырвавшись на свободу, явив себя вначале в виде сверкающего блика, он постепенно начинает обретать форму. Лишь те, кто находится совсем рядом, смогли увидеть, что происходит, да и они не были уверены, что это явь. Но эта неуверенность сменилась страхом. Если он вырвался из нее, значит, может напасть на ее соперниц.
Она пытается вновь обрести контроль над ним, но тщетно. Она бьется в догадках, отчего он появился, когда она не вызывала его, и ей ничто не угрожает.
Она вырывается на финишную прямую. Тело разрывается от боли и усталости, пытаясь удержать чудовищного волка-призрака. Она нагоняет марокканку в пятидесяти метрах от финиша. Испуганные, напряженные глаза марокканки следят за ней. Нест оскалила зубы; Дух то показывается наружу, то исчезает внутри быстро и неуловимо, но сама по себе картина столь жутка, что марокканка отшатывается в ужасе, и Нест в одиночестве приходит к финишу.
Она пересекает финишную черту, выиграв золото с десятиметровым отрывом. Она уже знает: карьере конец, знает даже до того, как начинают сыпаться вопросы о том, как она сумела справиться с падением и обогнать соперниц, и родятся слухи о применении допинга. Ее контроль над Духом, всегда остававшийся на высоте, дал серьезный сбой, и Нест не знает, в чем дело. Его можно выносить, если знаешь, что справишься с ним. Но если он будет появляться всякий раз, когда она выйдет из себя, это так же верно означает конец ее участию в соревнованиях, как закат предвещает наступление ночи.
— Я старею, — вдруг вымолвил Пик, лягнув ее в плечо, что, как догадалась Нест, было вызвано разочарованием.
— Ты всегда был старым, — напомнила она. — Ты был старым, когда я родилась. И уже прожил вдвое дольше, чем большинство людей.
Он косо взглянул на нее, но промолчал.
Нест разглядывала облака, скопившиеся на западе над голыми вершинами деревьев. Обещанный снегопад уже в пути. Она ощутила, как упала температура, как начинает подниматься ветер. Она застегнула парку.
— Приближается мороз, — заметил Пик. — Давай закончим на сегодня.
Она повернулась и двинулась к дому. Сухие листья шелестели под ногами: они плотным ковром устилали землю под деревьями. Нест пнула кусок старой деревяшки, находясь во власти мрачных мыслей и воспоминаний о соревнованиях и о том, что пришло им на смену.
Ей не один месяц пришлось отбиваться от репортеров, даже когда она добровольно прошла допинг-тест, пытаясь положить конец слухам. Все хотели знать, почему она покинула спорт, находясь на пике карьеры, ведь она еще так молода и выиграла столько медалей. Она дала бесконечное количество интервью, но потом решила завязать. Разумеется, она не могла объяснить им всего. Даже намекнуть не могла. Ну как расскажешь людям о магии и Духе. Приходилось бесконечно твердить об усталости от бега и желании попробовать что-нибудь еще. Она повторяла это себе снова и снова.
Лишь месяц назад ей позвонили из редакции спортивного журнала, с которым сотрудничал Пол. Редактор сказал, что журнал хочет написать о ней статью. Она напомнила, что больше не дает интервью.
— Измените свою политику, Нест, — не отставал он. — Следующим летом будет Олимпиада. Люди хотят знать, не собираетесь ли вы забыть о своей отставке и вернуться в большой спорт. Вы же величайшая бегунья на длинные дистанции в истории страны — не будете же вы утверждать, будто это ничего не значит. Ну, что скажете?
— Спасибо, но нет.
— Почему? Это как-то связано с вашим уходом после пятикилометровой дистанции на прошлых Играх? Связано со слухами о допинге? Все это вызвало столько домыслов, что…
Она резко повесила трубку. Он не перезвонил.
По правде говоря, сойдя со сцены, она переживала тяжелейшие времена. Она любила соревнования. Любила ощущать себя самой лучшей. И теперь чувствовала, как опустела ее жизнь, в которой не хватало чего-то крайне важного. Она все еще продолжала тренировки, ибо не мыслила себе жизни без особого рода дисциплины и порядка, к которым привыкла. Оставалась подтянутой и сильной и порой тайно приезжала в город к старому тренеру и пробегала дистанцию на время. Делала это из гордости, доказывая себе: я еще чего-то стою.
Ее жизнь превратилась теперь в слоеный пирог. Она достаточно комфортно жила на доходы от вложения ценных бумаг и премии за выступления, то и дело подрабатывая написанием статей в регулярные издания. За писательство много не платили, но ведь надо же чем-то заниматься. Чем-то, кроме помощи Пику по парку. Кроме благотворительности и помощи в церкви. Кроме воспоминаний о браке с Полом и о том, как он развалился.
Она пересекла аллею, отделяющую парк от глубокой чащи леса, и взобралась по склону к санному спуску и павильону. Издалека донесся пронзительный гудок товарного поезда, сопровождаемый размеренным гудением и стуком колес. Нест замерла, глядя на юг и провожая глазами длинный состав, следующий в направлении Чикаго, такой маленький и одинокий среди безбрежного пространства.
Она подождала, пока пройдет поезд, потом двинулась дальше. Странно, но Пик не произнес больше ни единого слова обвинения. Должно быть, почувствовал ее грусть. А может, занят собственными заботами. Она не беспокоила его. Пик покинул плечо Нест где-то на полпути к ее дому. Погрузившись в раздумья, она и не заметила, как он исчез.
Проходя по двору, Нест заметила растянувшегося возле дома Хокая. [4] Крупный рыжий беспризорный кот, прибившийся к ней, относился к той породе котов, которые тянутся к тебе, когда их кормишь, но, если они сыты — не стоит мешать им гулять, где вздумается. Свое имя он получил благодаря манере смотреть на нее. Это был хитрый взгляд, полный холодного превосходства. Пик говаривал: этот кот прикидывает, нельзя ли употребить тебя на обед.