Третий стук раздался, когда она как раз достигла двери. Нест открыла. Маленькие серебряные колокольчики на гирлянде, висевшие над дверным глазком, тихонько зазвенели от этого движения. Она не стала особенно мудрить с рождественскими украшениями — ни елки, ни огней, ни мишуры — только свежая зелень, россыпь ярко раскрашенных веточек да несколько подвесных украшений, принадлежавших еще Ба. Это Рождество она отпразднует глубоко в своем сердце.
Сухой, морозный зимний воздух ворвался в дом, когда Нест отперла наружную дверь и вышла на крыльцо.
Снаружи стоял пожилой мужчина, одетый во все черное. Прежде такой наряд назывался сюртуком — двубортный, с широкими лацканами, доходящий до колен. Черная шляпа-котелок не могла скрыть клочковатых седых волос, живших, казалось, самостоятельной жизнью и во что бы то ни стало стремившихся вырваться на свободу. Лицо избороздили морщины, солнце и ветра выдубили его, а глаза были прозрачного серого цвета, почти лишенные оттенка. Он улыбался, и все лицо его словно собиралось в гармошку. Он был выше Нест на несколько дюймов, и сейчас спустился на одну ступеньку, как бы желая исправить несоответствие.
Она вдруг вспомнила старинного проповедника, чей образ часто встречается в мистических романах и фильмах ужасов. Он обычно восстает против безбожия и нравственного упадка человечества.
— Доброе утро, — поздоровался гость, и голос его звучал глубоко и проникновенно. Он слегка склонил голову и коснулся рукой полей шляпы.
— Доброе утро.
— Мисс Фримарк, меня зовут Финдо Гаск, — объявил он. — Я — проповедник справедливости и носитель священного слова.
Как будто желая подчеркнуть это заявление, он показал ей томик в черном переплете, из которого торчала шелковая закладка.
Нест кивнула, ожидая, что за этим последует. Он откуда-то узнал ее имя, хотя она точно никогда прежде не встречалась с ним.
— Сегодня дивное утро, великое утро, подходящее для того, чтобы отправиться куда угодно, и я не стану вас задерживать, — проговорил он, бодро улыбаясь. — Вижу, вы собираетесь в церковь. Мне бы не хотелось стоять на пути молодой леди и препятствовать выполнению долга служения. Пользуйтесь моментом, чтобы насладиться покоем, сказал бы я. Ибо мир наш жесток и безжалостен, полон несправедливости, бедствий и ужасающих катастроф, и нам ничего не остается, кроме как признать разумными некоторые меры предосторожности.
В словах этих заключалось столь многое — а особенно в тоне, каким они были произнесены, что в душе Нест забрезжила непонятная тревога. Это звучало скорее предостережением, нежели приветствием.
— Чем могу быть для вас полезной, мистер Гаск? — спросила Нест, не понимая, чего же, собственно, он добивается.
Он слегка склонил голову набок.
— Я ищу одного человека. Его имя Джон Росс.
Нест вздрогнула, не сумев скрыть свою реакцию.
Джон Росс. Она не виделась и не общалась с ним уже более десяти лет. И никто никогда не произносил его имени, если не считать Пика.
— Джон Росс, — повторила она. Ее тревога усиливалась.
Старик улыбнулся.
— Общался ли он с вами в последнее время, мисс Фримарк? Звонил или писал?
Она покачала головой.
— Зачем бы он стал это делать, мистер Гаск?
Улыбка гостя стала шире: он словно подчеркивал нелепость такого вопроса. Водянистые серые таза подозрительно обшаривали пространство у нее за спиной.
— Он уже здесь, мисс Фримарк?
В ее голосе зазвучало раздражение.
— Кто вы, мистер Гаск? И почему интересуетесь Джоном Россом?
— Я уже сказал вам, кто я, мисс Фримарк. Проповедник справедливости. Что же касается моего интереса в отношении мистера Росса — он мне кое-что задолжал.
Она уставилась на него. Что-то во всем этом не так. Воздух вокруг ощутимо нагрелся, изменил цвет вкус и структуру. Она ощутила, как внутри что-то зашевелилось — там, где Дух дремал, будучи тем не менее всегда наготове, как защитник ее души.
— Может, поговорим внутри? — предположил Финдо Гаск.
Он сделал движение, как будто двигаясь в сторону помещения — перенес вес с одной ноги на другую, и вот она обнаружила себя отступившей в сторону, пропуская его. Желудок сжался. Она заставила себя посмотреть ему в глаза.
Легкое недомогание сменилось приступом тошноты.
Она сделала глубокий вдох и выдохнула. Демон.
— Я знаю, кто вы, — тихо промолвила она.
Улыбка осталась на месте, но теплота испарилась.
— И я знаю, кто вы, мисс Фримарк, — повторил Финдо Гаск. — Итак, мистер Росс здесь или нет?
Нест словно впервые ощутила зимний холст и поежилась. То, что демон вот так запросто приходит к ней домой, заставило ее нервничать.
— Будь он там, я все равно бы вам не сказала. Почему бы вам не сойти с моего крыльца, мистер Гаск?
Финдо Гаск снова сделал движение, словно показывая: он не войдет, пока не будет готов. Нест ощутила, как внутри тревожно заворочался Дух.
— Разрешите сказать вам кое-что, мисс Фримарк, и потом я пойду, — проговорил Финдо Гаск, испустив утомленный вздох. — Мы не так уж несхожи, вы и я. Когда я сказал, что знаю, кто вы, я именно это и имел в виду. Вы же дочь своего отца, а мы оба знаем, кем он был, правда? Пожалуй, для вас ваш родитель не имеет большого значения, но правду не скроешь, мисс Фримарк. Вы — то, что вы есть, так зачем же притворяться кем-то еще, пусть вы и очень старались.
Нест вспыхнула от гнева, но Финдо Гаск замахал руками.
— Я ведь сказал: я — проповедник справедливости. Вы думали, я имею в виду вашу справедливость и вашу веру. Но вы ошиблись. Я — слуга Пустоты, и представляю ее справедливость. Вы полагаете ее злой, черной. Но это — субъективное мнение. Ваша вера и моя, как вы и я — весьма похожи. И та, и другая относятся к высшим силам, которые мы представляем, к мощи, которой мы можем манипулировать. И та, и другая могут быть как целительной, так и разрушающей. И та, и другая имеют сторонников и противников и желают господствовать в мире. Борьба между ними длится уже целые эпохи, она вряд ли закончится в один из ближайших дней.
Он сделал шаг вперед, и на любезном лице изобразилась лучезарная улыбка, за которой, правда, не могло укрыться угрожающее выражение.
— Но однажды она прекратится, и Слово будет уничтожено. Так будет, мисс Фримарк, потому что магия Пустоты всегда была сильнее. Всегда. Хрупкость и слабость человечества непреодолимы. Ошибочное убеждение, будто человечность стоит того, чтобы ее спасали — просто смешно! Посмотрите, как функционирует все в мире, мисс Фримарк. Вокруг нас сплошные слабости и глупости человеческие. Повсюду моральный упадок и разложение, продажность и коррупция царят в мире. Жадность, зависть, лень и все прочее. Последователи Слова борются с ними бесконечно — и безрезультатно. Пустота принимает их и обращает слабости в силу. Миролюбие и кротость? Милосердие и добрая воля? Доброта и мужество? Чушь собачья!