История его жизни уникальна. Он появился в Сиэтле восемь лет назад — после того, как проработал несколько лет в национальных программах наподобие «Родины Человечества» и «Угрозы Детям». Работал в Союзе Евангелических Миссий, а спустя три года организовал «Фреш Старт». Начал с того, что набрал штат из волонтеров и снял старый склад на Джексон-стрит. Через год изыскал средства на аренду того здания, которое теперь занимает «Фреш Старт», нанял оплачиваемый персонал из трех человек, включая Рэя Хэпгуда, и начал собирать деньги на следующий проект, «Пасс-Гоу». Написал книгу о бездомных женщинах и детях, озаглавив ее «Жизнь на улице». Создатели документальных фильмов заинтересовались его работой и сделали фильм, завоевавший приз Академии. Вскоре после этого Саймона номинировали на престижную премию Джефферсона, которой отмечают заслуги рядовых граждан, отличившихся на ниве помощи обществу. Он стал одним из пяти победителей штата, его выбрали для участия в национальном соревновании, и, как следствие, — он выиграл премию Жаклин Онассис-Кеннеди.
С этого момента все решительно изменилось. Средства массовой информации начали регулярно освещать его деятельность. Он был фотогеничным, очаровательным, буквально «горел» на работе, давал захватывающие интервью. Его программы стали достоянием нации. Голливуд решил через него участвовать в благотворительности, а уж Саймон знал, как распорядиться случаем. Деньги потекли рекой. Он выкупил здание, где размешались «Фреш Старт» и «Пасс-Гоу», нанял остальной персонал, начал подготовку волонтеров, разработал толковую информационную программу по борьбе с проблемами бездомных, сделав ее доступной для организаций такого рода в других городах. Вел широкопрофильные кампании по сбору благотворительных средств во время национальных и местных праздников и, наконец, в результате пожертвований получил деньги для обеспечения начальных инвестиций в программы других организаций, которые занимались похожими проблемами.
Саймон написал вторую книгу, более полемическую, чем первая, но встреченную более критически. Называлась она «Духовный ребенок». К удивлению многих, она не была посвящена проблемам бездомных, а апеллировала к вопросам духовного воспитания детей. Он яростно отстаивал точку зрения, что дети обладают внутренним разумом, который позволяет им постигать уроки духовности, и лучше, если родители перестанут насаждать собственные религиозные и житейские воззрения, позволяя детям развивать свои собственные. Полемическая, спорная позиция, но Саймон Лоуренс был мастером аргументации, причем, скрытой — внешне она вообще таковой не казалась к тому же он вполне соответствовал духу современной жизни.
На сегодняшний день его уже вовсю величали Волшебником Страны Оз, с легкой руки журнала «Пипл», который описал обыкновенное чудо его организации «Фреш Старт» и всего, с ним связанного. Рэн знал, что Саймон Лоуренс не особенно жалует ярлыки, но, с другой стороны, понимает ценность рекламы. Кого может обидеть прозвище, если оно приносит доллары? Он жил в Изумрудном Городе, поэтому стоит ли обижаться на звание Волшебника Оза? Или просто Оза, так что он не жаловался прессе на это имя. Саймон Лоуренс был парень горячий, всегда на виду, поэтому Эндрю особенно хотелось узнать, в чем тут дело.
— У нас есть двести коек. С новым зданием мы удвоим это количество. Значит, будет уже четыреста. Четыреста мест для бездомных женщин и детей. Но в городе тысяча двести бездомных детей школьного возраста, Эндрю. Это только дети, не женщины. Двадцать четыре процента наших бездомных имеют возраст до восемнадцати лет. И эта цифра растет каждый день.
У нас особый взгляд на вещи. Мы обеспечиваем помощью бездомных женщин и детей. Восемьдесят процентов этих людей не имеют крыши над головой из-за жестокого обращения домашних. Эта проблема растет во всем мире, но особенно здесь, в Штатах. Статистика, связанная с детской смертностью от жестокого обращения, у нас выше, нежели в других странах.
Американские дети умирают в возрасте до восемнадцати лет в пять раз чаще, чем в других индустриальных странах. Показатели смертности в результате выстрелов и суицида среди наших детей более чем в два раза превышают подобные в других странах. Мы любим считать себя прогрессивными и просвещенными, но вы будете удивлены. Бездомность — альтернатива смерти, но не самая привлекательная. Так что мне трудно радоваться достижениям, когда проблема остается открытой.
— Да, я знаком со статистикой, — кивнул Рэн.
— Хорошо. Тогда позвольте представить вам обзор нашей национальной ответственности в связи с проблемой бездомности, — Саймон Лоуренс откинулся в кресле. — В наши дни, когда число бездомных во всем мире растет, как на дрожжах, в результате увеличения населения, безработицы, технологического прогресса, распада семейных структур, насилия и культа жилищного строительства, наша ответственность среди государств и городов состоит в попытках взглянуть на проблему с другой стороны. Или, в качестве альтернативы, можно попробовать избавиться от проблемы, переместив бездомных в другую часть страны.
Мы все охвачены порывом национального масштаба: справиться с проблемой бездомных путем выпуска новых распоряжений, призывающих перемещать этих людей туда, где мы их не увидим. Запретить им попрошайничать, жить в наших парках и публичных местах, пускай полиция гонит их прочь из города — вот наше решение!
Ну разве это не замечательный способ докопаться до корня проблемы бездомных, найти пути их реабилитации и реформирования? Как определить разницу между типами бездомных, чтобы те, кому нужна помощь, могли получить ее? Сколько долларов из налогов тратится на строительство убежищ с душем и горячей пищей для бездомных? Какие усилия предприняты для изучения способов, как справиться с домашней жестокостью, особенно в отношении женщин и детей?
Он сложил руки на груди.
— У нас тысячи и тысячи людей, живущих на улицах в то же самое время, когда есть люди, зарабатывающие миллионы долларов в год, владельцы компаний, производящих продукты, употребление которых разрушает здоровье, окружающую среду и нашу систему ценностей. Невероятная ирония. Практически непристойность. Я чувствую себя Дон Кихотом, сражающимся с ветряными мельницами.
— Но вы не можете изменить порядок вещей, Саймон, — кивнул Рэн. — Эта проблема уже вошла в нашу плоть и кровь, изменить ее — значит изменить нашу жизнь в корне. Расскажите мне об этом.
— Выглядит все безнадежно, не так ли? — Саймон пожал плечами. — Но знаете что, Эндрю? Я отказываюсь сдаваться. Ни за что. И мне наплевать, что я могу проиграть. Вот если я перестану пытаться — тогда дело худо. — Он немного задумался. — Очень жаль, что я не настоящий Волшебник Оз. Будь я им, смог бы выступить из-за кулис и все изменить.
— Вряд ли, — хихикнул Рэн. — Оз был мошенником, или вы забыли?
Саймон Лоуренс рассмеялся вместе с ним.
— К несчастью, да. Я думаю об этом всякий раз, когда кто-нибудь обращается ко мне, называя этим именем. Сделайте одолжение, Эндрю: воздержитесь от упоминания этого дурацкого имени в своей статье. Назовите меня Тото или еще как-нибудь, вдруг мне понравится?
В дверь робко постучали, и вошла Стефани Уинслоу с подносом, на котором стояли два кофе с молоком. За ним Саймон посылал Стефани в кафе книжной компании «Эллиотт-бэй». Оба мужчины встали, но она жестом попросила их сесть.