Он смотрел на свой стол, не видя его. Порой ему хотелось снова попробовать магию, хотя бы на минуту, просто чтобы увидеть, получится ли. Если он включит магию, то увидит пожирателей отчетливо и сможет распознать демона.
Но он не стал этого делать. Ведь он поклялся не применять больше магии, ведь это означало бы возврат к службе Слову, а он с этим завязал.
Он вышел из офиса, прошел по коридору мимо Деллы и кучки новых бездомных, собравшихся вокруг ее стола. Вышел на улицу. Солнечный свет понемногу гас, скрываемый тучами, пригоняемыми с запада пронзительным ветром. Стало холодно. Он поглядел на небо. Надвигалась гроза. Наверное, к вечеру пойдет дождь.
Мысли беспорядочно носились.
Демон на Пионер-сквер.
Кто-то придет убить его, Джона.
Кто-то придет перевербовать его.
Слово и Пустота вступили в игру.
Он пересек улицу и прошел мимо Уотерфолл-парка к своему дому. Водопад работал, наполняя пространство вокруг шумом и плеском. Парк сейчас пустовал. На столики и кресла, скамейки и фонтаны падали длинные тени. Ему не понравилось ощущение, которое вызывала пустота вокруг. Она рождала нехорошие предчувствия.
В тени между стоек водопада что-то двигалось. Движение было быстрым, еле заметным, но различимым. Пожиратели. Он остановился взглянуть получше, но не смог различить подробностей. Те дни прошли. Он стал другим. Что-то вроде сожаления коснулось Росса. Прошлое связано с настоящим, и все попытки разделить их — бессмысленны. Даже сейчас. Даже здесь.
Почему к нему прислали Нест Фримарк?
На мгновение он ощутил властную потребность уйти. Просто собрать вещи, забрать Стефани и сесть на первый попавшийся автобус из города. Он стоял лицом к парку, и ему казалось, будто копошащиеся тени достигают его. Он почувствовал себя в ловушке из-за принятого решения, ощущая, как теряет контроль над вещами.
Потом этот момент отчаяния прошел. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. И все встало на свои места. Он смотрел на тени и ничего не видел. Почувствовал себя довольно глупо. Видимо, он все еще не сумел освободиться от ощущения своего провала в Сан-Собеле. Вот, наверное, в чем дело.
Именно это он повторял себе, когда шел по дорожке. Нет, он освободился от службы!
Но глубоко внутри, на уровне инстинкта, он сомневался: а так ли это?
После исчезновения Двух Медведей Нест Фримарк уселась на скамейку, где они сидели вдвоем, и начала смотреть на залив. Мысли возвращались к событиям пятилетней давности, когда она впервые повстречала индейца. Девушка пыталась сопоставить то, что помнила с тех времен, с теперешними высказываниями своего собеседника, дабы сложить из двух частей одно целое.
«Я воевал во Вьетнаме. Играл со смертью и даже спал с ней. Знал ее, словно любовник. Тогда я был молод, но потом стал очень стар. Я много раз умирал во Вьетнаме. Потерял счет смертям. Но и сам убил немало».
Он сказал это сразу после того, как назвал свое имя. Сказал, что был убийцей. Но ничего не рассказывал о войне, чтобы подтвердить свои слова. В нем не было ни капли насилия и жестокости. Он появился на пути, чтобы рассеять ее сомнения.
«Я чужак, большой человек, боевой ветеран, говорящий ужасные вещи.
Ты могла бы испугаться. Но мы — друзья, Нест. Наша дружба скреплена нашим рукопожатием. Я не причиню тебе вреда».
Но он может причинить вред Джону Россу. Должно быть, может, потому что для этого его и прислали. Она размышляла над этой проблемой, думая, что теперь они поменялись местами. Джон Росс сейчас подвергается испытанию, а Два Медведя стал его палачом. Росс очутился на ее месте, а Два Медведя — на его.
А на чьем месте она сама?
Спустя мгновение Нест почувствовала, что за ней наблюдают, и осторожно обернулась. Оборванные коренные американцы с печальными глазами, которых Два Медведя прогнал со скамьи, смотрели на нее. Они уселись, скрестив ноги, на траве, накинув на плечи пальто, сгорбившись и опустив головы. Интересно, о чем они думают? Может быть, о ней. Может, о Двух Медведях. Может, просто хотят вернуться на свою скамейку.
«Я боюсь», — сказала она Двум Медведям пять лет назад. А он ответил: «Страх — это огонь, в котором закаляется отвага и решимость. Воспользуйся этим».
И снова она боится, и снова не знает, сможет ли использовать страх и чему он ее научит.
«Назови мое имя еще раз, — велел он, и она произнесла: — О'олиш Аманех». — «Да, — ответил он. — Повторяй это почаще, когда я уйду, и я не буду забыт».
«Назови мое имя», — снова попросил он несколько минут назад. Как будто, повторяя его, она поможет ему оставаться в живых.
Последний в своем роде, среди синиссипи, появляющийся и исчезающий, подобно призраку. И его связь с ней, она начала понимать это отчетливо, была нерушимой и прочной, как гранит. Они соединены цепью, над которой не властны время и расстояние, и она ощущала, что их родство незыблемо вовеки веков. Интересно, что это значит? Теперь ей известно, что он служит Слову, как и Джон Росс. Значит, их объединяет знание о войне с Пустотой, и они оба обладают магией, знают о демонах и пожирателях и пересекают границу между мирами, недоступную для других.
Но было еще кое-что. Каким-то странным образом Нест знала, что они нужны друг другу. Это было трудно объяснить, но это было так. Она черпала в индейце силу, а он что-то получал от нее. Нечто. Она нахмурилась. Нечто…
Нест поднялась и подошла к поручням. Взглянула через залив на горы, белеющие на горизонте. Так что же он получал от нее? Надежду? Комфорт? Товарищество? Нечто. Это присутствовало где-то в глубине сознания, но она не могла подобрать точного названия.
День все еще длился. Солнце уже начало двигаться к горизонту, его закрывали облака, окрашенные во всевозможные оттенки розового и пурпурного. Скоро стемнеет. Нест посмотрела на часы. Четыре пятнадцать. И что ей делать дальше? Она уже решила, что встретится с Джоном Россом за обедом и расскажет ему про свой разговор с О'олишем Аманехом, про его попытку убедить, что Джон в опасности. Но сейчас еще слишком рано возвращаться в отель и звонить ему.
Она вышла из парка и прошла мимо рынка, легко двигаясь между лотками с фруктами и овощами, рыбой и мясом, а также сувенирами, то и дело останавливаясь посмотреть и послушать странствующих музыкантов и поболтать с торговцами. Все были настроены дружелюбно, желая уделить хоть пару минут внимания гостье города. Она купила баночку меда и булавку в форме рыбы, отведала яблочного сидра и кусок свежей дыни. Добралась до медной свиньи, где рынок заканчивался, развернулась и пошла обратно.
Завершив экскурсию, Нест снова вышла в парк и огляделась. Парк был почти пуст; фонари отбрасывали легкие тени. Даже индейцы куда-то исчезли, кроме одного, уснувшего на траве, завернувшись с ног до головы в старое зеленое одеяло, лишь длинные черные волосы свешивались наружу.