– Добрый вечер, – поздоровалась она с Дронго, – что-нибудь случилось? Я не ожидала увидеть вас в своей галерее.
Молодые люди вышли из ее кабинета. Римма показала на стул, стоявший у стола, и сама села на другой, смахнув с него целую кучу рисунков прямо на пол. На стене висела большая фотография Константина Скляренко. Он улыбался, глядя так, словно собирался в любую минуту войти в кабинет.
– Садитесь, – пригласила Римма, – зачем вы приехали? Опять что-то произошло?
– Мне было интересно посмотреть вашу галерею, – ответил Дронго.
– Не врите, – строго заметила Римма, – вы за два дня ни разу даже не спросили меня о галерее. Кстати, как вы узнали, где именно находится моя галерея? Наверно, сказала Галия или Наиля?
– У вас достаточно известная галерея. Сразу четыре сайта в Интернете. Столько информации.
– Разве это плохо? Чем больше информации, тем больше популярности. И, наоборот, чем выше популярность, тем больше о вас пишут. Все правильно. А почему это вас так заинтересовало?
– Вы ведь известный искусствовед, – продолжал Дронго, – и ценитель всего прекрасного.
– Надеюсь, что это так, – улыбнулась Римма, – и я все-таки не понимаю, куда вы клоните?
– В квартире Наили была статуэтка, которую они привезли из Лувра. Там есть такой магазин под землей, под этой знаменитой стеклянной пирамидой.
– Я его прекрасно знаю, – обрадовалась Римма, – всякий, кто бывает в Париже, обязательно заходит туда хотя бы один раз. И статуэтку помню. Мне ее показывала Наиля. Превосходная вещь А почему вы вдруг о ней заговорили? Наиля говорила, что не может ее найти. Как будто статуэтка могла сама куда-то уйти. Я ей посоветовала спросить у Кости. Она ему тоже нравилась. Они вместе выбирали эту статуэтку.
– И вы с тех пор ее не видели?
– Конечно, не видела. Я бы ее сразу узнала.
– Наиля считала, что ее статуэтку украли.
– Она мне тоже об этом говорила. Но мне казалось, что она просто забыла, куда могла ее положить. Зачем залезать к ним в дом и воровать статуэтку? Вещь, безусловно, хорошая, но стоила не больше пятисот-шестисот долларов. У них дома было столько ценностей, картины, украшения Наили, даже вазы, которые она привозила из Италии и Таиланда. Все это стоило куда больших денег, чем статуэтка. И рядом с ней была бронзовая пепельница – оригинальная работа немецкого мастера. Кажется, девятнадцатый век. Или конец восемнадцатого. Настоящая дизайнерская работа. Они брали ее в антикварном магазине. И стоила несколько тысяч долларов. Я даже думаю, что им повезло. В Москве такая вещица могла бы стоить пять тысяч и больше.
– Вы так хорошо осведомлены обо всем, что находилось в квартире Наили?
– Конечно, – усмехнулась Римма, – ведь я дружу с ее сестрой. Поэтому нет ничего удивительного, что Наиля показывала мне все свои покупки.
– Сегодня вы поговорили с прокурором и сообщили нам, что неизвестная женщина, которую там видели, была в обуви от Гуччи.
– Это не я сказала, а прокурор, как вы изволили заметить. Ой, какая я дура! Наверно, не нужно было говорить при вас. Вы поэтому приехали ко мне так поздно?
В комнату заглянул охранник.
– Я ухожу, – сообщил он, – двери закрою на ключ. Что-нибудь нужно?
– Ничего, спасибо. Все уже ушли?
– Да, я проверил все помещения.
– Тогда до свидания. Спасибо.
Охранник вышел из кабинета.
– Красивая фотография, – показал на смеющегося Скляренко Дронго, – почему вы ее здесь держите?
– А почему нет? – удивилась Римма. – Это работа известного фотографа. Мне лично нравится. Костя на этой фотографии получился не просто как живой. Он здесь какой-то особенный.
—Можно вопрос?
– Личный? – усмехнулась Римма. – Я даже догадываюсь, о чем вы меня спросите.
– Именно об этом. Вы были любовниками?
– Нет, – сразу ответила она, – не были. Но если вы хотите знать всю правду, то это не вся правда.
—А если я попрошу вас сказать мне всю правду?
– Мы с ним спали. Один раз. Разумеется, это не для передачи. Ни Наиле, ни ее матери, ни ее двоюродной сестре об этом говорить не нужно. Он появился у меня в галерее где-то год назад. Вечером. Принес бутылку хорошего вина. Слово за слово, пили вино, смеялись. Все получилось как-то само собой. Просто переспали. Быстро, чисто, аккуратно. Без всяких ненужных приемов, без предварительных заморочек. Извините, что я говорю так откровенно, но это так и было. Просто физиологический акт. Встретились мужчина и женщина. Решили посмотреть, что получится. Получилось неплохо. Но больше мы с ним не спали. Мне кажется, он был человеком, которому важно было покорять каждую женщину. Иначе он чувствовал себя неполноценным. Он готов был спать со всеми подряд. Не встречаться – это разные вещи. Не любить. А именно трахаться. Вот такой мужской тип. Скользил легко по жизни. Таких мужчин сейчас с каждым годом все больше и больше. Сейчас мужчины не хотят связывать себя долгими отношениями. Или это вас удивляет?
– Не удивляет, – ответил Дронго, – мне нравится степень вашей откровенности.
– А зачем скрывать? По-моему, глупо. Если вы захотите, я также спокойно разденусь и пересплю с вами. И не потому, что вы мне дико нравитесь или я такая развратная. Я просто считаю, что секс – одно из удовольствий жизни и глупо отказывать себе из-за ханжеских моральных норм, придуманных старыми уродами.
– Смело, – согласился Дронго, – только я так не могу. Для меня секс – таинство.
– Тогда вы романтик, – усмехнулась Римма, – хотя, глядя на вас, я думала, что вы еще больший мачо, чем был Костя. Такой большой и брутальный мужчина. Я сильно ошибалась.
– Наверно, да. Я смущаюсь, когда говорю о себе на такие темы.
—Похвально. В таком возрасте вы еще не потеряли возможности смущаться?
– Стараюсь, хотя с каждым годом все труднее. Действительно, становишься циником.
– Только не говорите, что вы девственник.
– Не скажу.
– Состоятельному мужчине в наши времена труднее сохранить девственность, чем состоятельной девушке, – глубокомысленно произнесла Римма, с трудом сдерживая смех.
– В таком случае я пал жертвой цивилизации, – ответил Дронго, и она, не выдержав, расхохоталась.
– Зачем вы приехали? – спросила Римма. – Что там опять случилось? Вы так и не ответили мне на этот вопрос. Я уже начинаю вас бояться.
– Дело в том, что вы говорили про обувь от Гуччи.
– Я помню. Ну и что?
– А такая обувь была у Галии Сабировой.
– Почему была? Она сказала нам, что у нее есть такая пара. И почему вы думаете, что это была та самая обувь.