– Местный наркотик? – догадался Джош.
– Что-то в этом духе. Довольно безобидная штука по сравнению с тем, чем балуются другие южноамериканские племена. Но нам все же лучше держаться от этого костра подальше.
Джош с интересом посмотрел на кольцо бураку, постепенно сжимающееся вокруг костров с пахучим дымом.
– А как действует тапиора?
– Да как обычный галлюциноген, – помедлив, ответил Даррен.
– Плюс сильнейший афродизиак, – послышался насмешливый голос Шейлы. – Даррен уже испробовал на себе его действие… Удивительно, почему ему не хочется повторить прошлый опыт.
Свирепый взгляд, который Даррен кинул на Шейлу, мог бы испугать отъявленного храбреца. Но она лишь безмятежно улыбнулась и продолжала:
– Правда, я не думаю, что ему при всем желании удастся сегодня увильнуть от жертвоприношения и сладкого дыма тапиоры.
В этот момент рядом с ним остановилась молоденькая девушка с доходящими до пояса шелковистыми волосами. В руках она сжимала сосуд, похожий на те, что недавно разносили ее подруги. Нетрудно было заметить, что девушка ужасно волнуется. Ее руки дрожали, а глаза блестели неестественно ярко.
Даррен ласково обратился к девушке на языке бураку. Это придало ей уверенности, и она нашла в себе силы поставить перед Дарреном сосуд. Девушка прошла очень близко от Джоша, задев его юбкой из листьев. Казалось, она не видит никого, кроме Даррена, и не почувствовала бы, даже если бы споткнулась о Джоша. Молодой человек ощутил нечто вроде низменной зависти. Что такого особенного находят женщины в Даррене Уолше? Эта туземка трепещет при одном взгляде на него…
Похожие мысли терзали не только Джоша.
– Никак не могу понять, почему Даррен не останется с бураку навсегда, – пренебрежительно бросила Шейла, когда робеющая туземка отошла в сторону. – Здесь есть все, что он так любит – джунгли, дикие звери, живописная природа и целый гарем из маленьких индианок, которые жаждут ему принадлежать.
– Какая муха тебя укусила, Шейла? – удивился Даррен. Он протянул руку и взял сосуд с освежающим питьем, который принесла девушка. – Чего ты ко мне пристала?
– Хочу уяснить для себя кое-что, – хрипло рассмеялась Шейла.
Джош невольно перехватил ее взгляд, устремленный на Даррена, и тут же отвернулся. Шейла явно была бы не в восторге, если бы поняла, что он увидел…
А ведь она попросту ревнует его, вспыхнула у него в голове догадка. Как же он раньше не понял, что Шейла Булстранг влюблена в Даррена. Можно было только поражаться тому, как искусно она раньше скрывала свое чувство. Но сейчас, под монотонный бой барабанов бураку, овеваемая пьянящей дымкой костра, любовь рвалась наружу и заставляла говорить слова, о которых впоследствии обязательно пожалеешь…
Джош подумал, что если бы Эмили сейчас сидела вместе с ними, он бы, как и Шейла, не смог сдерживаться…
– Давайте отложим выяснение отношений на потом, – лениво вмешался Питер. – Если у тебя плохое настроение, крошка, иди к своей подружке в хижину.
Лицо Шейлы пошло красными пятнами, но она сдержалась и ничего не ответила Питеру. Если мы тут задержимся еще на пару дней, то все переругаемся, машинально отметил про себя Джош.
А праздник тапиоры шел своим чередом. Бураку покачивались в такт барабанам и напевали что-то на своем древнем языке. Их глаза были широко раскрыты и устремлены на священный огонь, рядом с которым танцевали полуобнаженные девушки. Движения танцовщиц то убыстрялись, то замедлялись, и на фоне костра они казались бесплотными тенями, духами, раз в год выходящими на земную поверхность.
Это было завораживающее зрелище. Непроглядно темная ночь опустилась на селение бураку, и джунгли страшным исполином наступали на деревню, напоминая людям о том, что они беспомощные щепки в водовороте разрушительной силы природы. Полная луна равнодушно взирала свысока на эту картину, и было ясно, что она не станет союзницей людей в неравной борьбе со стихиями.
И все же люди не отчаивались. Они нашли источник света в черном мраке – зажгли костер и собрались вокруг него, древней песней взывая к могущественными богам. Юные танцовщицы своими плясками заклинали верховного бога Динока позаботиться об их селении, послать им богатый урожай и защитить от болезней и таящихся в джунглях опасностей. Они напоминали богу о том, что в мире всем правит любовь, и приносили ему в дар колдовской аромат тапиоры, высвобождающий потаенные желания. В ночь, когда жемчужная тапиора раскрывает свои лепестки, любовь разжигает в людях свой костер, без которого не было бы возможно существование человеческого рода на земле…
Джош Эпплтон плохо понимал суть происходящего, потому что никто не хотел отвлекаться на необходимые пояснения. Но не нужны были слова, чтобы объяснить томление в крови, вначале слабое, а потом усиливающееся с каждой минутой, томление, вызванное сладким ароматом корней тапиоры. Ему хотелось как можно ближе подойти к костру, где извивались в танце проворные девушки, хотелось вдохнуть запах их разгоряченных тел, ощутить теплоту их кожи…
Одного взгляда на остальных было достаточно, чтобы понять, что они вполне разделяют его желания. Питер Кэмп весь подался вперед, крылья его носа трепетали, словно он как дикий зверь на расстоянии чуял добычу. Шейла сидела, обхватив себя руками. Она как будто пыталась удержать себя на месте, чтобы не броситься на середину круга и не начать танцевать вместе с туземками, распаляя воображение мужчин. Один Даррен был спокоен. Он смотрел на бураку, но мысли его явно были где-то далеко…
Светлокожая женщина резвится под маленьким водопадом… Она зачерпывает воду ладошками и подбрасывает ее вверх, следя за тем, как солнечные лучи играют на каплях… Женщина сама похожа на солнечный лучик. У нее светлые, слегка тронутые рыжиной волосы и тело, словно нежный золотистый персик, подрумяненный солнцем… Какое наслаждение для мужчины дотронуться рукой до ее атласной кожи, ощутить хрупкость ее спины и рук, стройность изящных бедер… Все можно отдать за возможность прикоснуться к губам воздушной красавицы…
Пронзительные крики бураку внезапно ворвались в сознание Даррена. Наверное, он бредил наяву. Он перегрелся на солнце. Иначе как объяснить то, что он мечтает об Эмили Маверик?
– Кажется, началось, – негромко сказала Шейла, когда туземцы вдруг зашевелились, размыкая круг.
Джош встрепенулся, Питер издал плотоядный смешок. Даррен страдальчески поморщился.
Туземцы потихоньку перемещались таким образом, чтобы американцы стали частью их круга. Джошу показалось, что костры как по волшебству приблизились к ним. Танцовщицы ни на минуту не прекращали свой завораживающий танец, и сердце Джоша колотилось в такт барабанной дроби. Перед его глазами мелькали обнаженные коричневые ноги, руки переплетались с цветочными гирляндами, среди водопада черных волос мелькало то одно, то другое хорошенькое сосредоточенное личико. На лицах многих мужчин вокруг было написано вожделение, но никто не осмеливался первым протянуть руку и схватить одну из девушек, нарушить их ритуальную пляску.