– Как для чего? – в свою очередь удивился Алекс. – Для поэзии.
Это было уже слишком. Меган фыркнула и расхохоталась во все горло.
– Что смешного в моих словах? – обиделся Алекс.
– Простите, – выдохнула девушка, отсмеявшись. – Просто все это так… необычно.
– Почему?
Эх, не стоило бы отвечать на этот вопрос. Но Меган больше не могла молчать.
– Я с трудом могу представить себе, что человек, который одевается в… э-э… вашем стиле, знает, что такое поэзия, – наконец подобрала она наиболее мягкое определение.
– А, вы об этом… – Алекс хлопнул себя по колену. – Дурацкая история. Вместо Лондона весь мой багаж улетел куда-то на Сингапур. Времени на то, чтобы купить что-то приличное, не было, я на поезд опаздывал. Заскочил в ближайший магазин и купил это, чтобы переодеться в поезде. Простите, если мой облик вас шокировал…
Меган стало стыдно. Ведь с самого начала говорила себе, что нельзя торопиться с выводами!
– А поэзией я увлекаюсь с детства, – как ни в нем не бывало продолжал Алекс. – У меня это от отца. Он писал прекрасные стихи.
– Правда?
Вот сейчас бы и расспросить его об отце. Занимательная, наверное, история. Как у белобрысой английской девочки родился столь смуглый сын?
– О да! – воодушевился Алекс. – Даже издал несколько стихотворных сборников. Широкой публике, правда, они не известны…
– Широкая публика не особенно ценит поэзию, – утешила его Меган. – Она предпочитает что-нибудь попроще.
– А вы? Что вы предпочитаете?
– Меня вряд ли можно назвать большой ценительницей литературы, – улыбнулась Меган. – В последний год в моем распоряжении была только библиотека «Вереска», а она не очень обширна… Вскоре вы сами в этом убедитесь.
– Расскажите мне о «Вереске», – внезапно попросил Алекс.
– А разве мистер Литтлби не снабдил вас необходимой информацией? – осторожно поинтересовалась Меган. – «Вереск» был построен…
– Об этом я знаю, – перебил ее Алекс. – Мне хочется услышать ваше мнение о поместье.
– Мое? – Меган несколько растерялась.
– Да. Вы же давно здесь живете. Вам нравится «Вереск»?
Мысль Меган лихорадочно заработала. Что известно Бэрринджеру о ее отношениях с миссис Траут? В курсе ли он, что они дальние родственники и что она даже претендовала на поместье?
– «Вереск» для меня, в первую очередь, место работы, – сдержанно ответила Меган.
– У англичан не принято любить место работы? – сыронизировал Алекс.
Меган закусила губу. Этот Бэрринджер не так прост, как кажется. Своим ярким оперением он сбивает с толку и застает врасплох…
– У англичан не принято говорить о любви с первым встречным, – сердито ответила девушка и тут же прикусила язык. Еще не хватало, чтобы Бэрринджер неправильно истолковал ее двусмысленную фразу!
Но, глядя сбоку на ее плотно сжатые губы и нахмуренный лоб, Алекс решил не развивать эту легкомысленную тему.
– Понятно, – миролюбиво произнес он. – Тогда расскажите мне об этом городе, Локхарт Уолли.
– Локерхарт Вэлли, – непроизвольно поправила его Меган. – И это деревня, а не город.
Алекс послушно повторил непривычное название.
– Здесь все очень спокойно и скучно, – начала Меган. – Все знают всё обо всех и с радостью обмывают косточки друг другу. Самое настоящее провинциальное болото.
– Вам здесь не нравится?
Да что ж ты заладил «нравится – не нравится»! – возмутилась про себя Меган.
– Я не люблю, когда посторонние люди чересчур активно интересуются моими делами и мнениями, – резко ответила она.
– Простите.
– Ох, да я не о вас, – спохватилась Меган. – Я имею в виду местных жителей. По-моему, они слишком навязчивы. Поначалу мне все время приходилось быть начеку, чтобы не стать жертвой их назойливого внимания…
– А потом они оставили вас в покое, но сильно невзлюбили, – подхватил Алекс.
– Что-то в этом роде, – кивнула Меган. – Вы удивительно проницательны, мистер Бэрринджер.
Она исподтишка посмотрела на молодого человека. Жаль, что до сих пор она так и не сумела как следует разглядеть его. А рассматривать своего соседа, сидя за рулем, было не только неприлично, но и опасно…
Алекс повернулся к Меган, и девушка тут же перевела глаза на дорогу. Черт, так и не ясно, на кого он похож. Смугл до безобразия. Волосы черные, глаза, скорее всего, тоже. Араб, одним словом. И где только Марию Траут угораздило познакомиться с его отцом? По рассказам служанок, коммивояжер, пленивший когда-то сердце юной Марии, обладал пышной шевелюрой цвета Спелой пшеницы и нежными васильковыми глазами. Неужели женщины столь переменчивы в своих вкусах?
– Я вижу, вы хотите меня о чем-то спросить, но боитесь, – сказал Алекс. – Смелее. Я не кусаюсь.
– Ничего я не боюсь, – оскорбилась Меган.
– Тогда в чем дело? – подзадоривал ее Алекс. – Неужели вам неинтересно узнать ответ?
– Предпочитаю держать при себе нескромные вопросы, – огрызнулась девушка.
– Ого, – рассмеялся он, – моя скромная персона вызвала у вас желание узнать что-то нескромное?
Меган резко нажала на тормоз. Алекс от неожиданности чуть не врезался в лобовое стекло.
– Послушайте вы, мистер Бэрринджер, я не давала вам право разговаривать со мной в таком тоне. Если вам настолько интересно, то могу вам сообщить, что у меня вызывает удивление всего лишь цвет вашей кожи!
Под конец голос Меган сорвался на крик. Как только она закончила говорить, ей стало ужасно стыдно. Где ее хваленая выдержка? Какое право она имеет орать на незнакомого человека, который всего лишь пытался быть с ней любезен?
– Простите меня, – прошептала она, заводя «кадиллак». – Я не должна была этого говорить. Просто все это… очень неожиданно…
Алекс молчал. Меган мысленно ругала себя самыми последними словами. Что теперь он о ней подумает?
– Вам не за что извиняться. Мне понятно ваше удивление, – заговорил Алекс через некоторое время. – Мой отец родился в Саудовской Аравии, а потом переехал в Штаты. С матерью они познакомились в Нью-Йорке и вскоре поженились. После его смерти она вторично вышла замуж за Томаса Бэрринджера, который усыновил меня и дал мне свою фамилию.
– А почему вы не оставили имя своего отца? – не удержалась Меган.
– Потому что имя Александр Юсуф абд-Рахман звучит недостаточно привычно для уха стандартного американца, – с горечью произнес Алекс. – Как, наверное, и для вашего уха. Алекс Бэрринджер гораздо понятнее и удобнее. Впрочем, от своего арабского имени я официально не отказывался. Мои родственники в Саудовской Аравии зовут меня только Юсуфом.