— Все сообщения были стёрты ещё до двадцать третьего сентября, — сообщил тот.
— Спасибо, — удовлетворённо кивнул Дронго.
Через полчаса он позвонил Каплуновичу.
— Мы обошлись своими силами, — с удовольствием сообщил Дронго, — почему вы не сказали, что среди отправленных писем было три стёртых? И ещё два среди полученных?
— Вы профессионал, и вам лучше самому разбираться в подобных программах, — ответил Каплунович, — я вам сразу сказал, что у нас есть ряд фактов, позволяющих связать исчезновение Оглобина и гибель Репникова с пропажей Веры. И не советовал брать этот ноутбук. Но вы хотели доказать мне, как умеете работать. Будем считать, что вы меня убедили. И я очень надеюсь: вы проверили и точно установили, что все письма были стёрты ещё до того, как исчезла Вера. А изъятые письма — всего лишь подтверждение моей версии. Мне было важно, чтобы вы сами пришли к нужному выводу.
— Надеюсь, что больше психологических экспериментов не будет, — зло отозвался Дронго, — с Оглобиным все ясно. Она встречалась с ним, когда он готовил своё расследование. Я читал две статьи и теперь знаю, кто был его источником. А кто такой Костя? Вы уже вышли на него?
— Можете себя не утруждать, — мрачно ответил Борис Самуилович, — с Костей тоже все ясно. Это Репников, он использовал для связи электронную почту своего сына Кости. Мы все проверили. Именно поэтому я так уверен, что с Денисом Викторовичем произошла не обычная авария. Я думаю, что даже если нас сейчас слушают, то и они все об этом знают.
Почему вы сразу об этом не сказали?
— Зачем? Это ничего не изменит, а вы только потеряли один день на эти поиски. И без того ясно, что статьи Оглобина, авария Репникова и исчезновение Веры связаны друг с другом. Я, собственно, поэтому и не советовал вам начинать с её ноутбука. Там не было ничего неожиданного для нас.
— Какую работу она закончила для Репникова?
— Он погиб ещё до того, как она исчезла, а его жена ничего не знает. Мы с ней встречались и разговаривали. Абсолютно ничего. Это тупиковый путь, господин Дронго, вы можете с ней даже не встречаться. Несчастная женщина, убитая горем. Она ничего не знала о делах своего супруга.
Ясно. Мне придётся довольно часто вас беспокоить. Может, вы дадите мне номер телефона, по которому я смогу вас быстро находить?
— Да, конечно. Я вам сейчас перезвоню с другого телефона на ваш сотовый. И номер моего телефона вы сможете увидеть. Разговаривать мы не будем. Договорились? И звоните мне лучше по вечерам, когда я более свободен.
— Как получится, — не согласился Дронго.
Он положил свой аппарат на стол и дождался звонка. Затем взглянул на телефон, запоминая номер позвонившего. И стёр запись из памяти аппарата.
— Похоже, что Репникова и Оглобина все-таки убили, — задумчиво произнёс Дронго, — а наша подопечная успела сбежать. Или кто-то устроил неплохую инсценировку.
— Что думаешь делать? — поинтересовался Эдгар.
— Нужно её найти, — твёрдо решил Дронго, — мне придётся лететь во Францию, а тебе помогать мне здесь. Надеюсь, что мы найдём её раньше, чем это сделают люди, которым так не нравились статьи журналиста Оглобина.
Кружков позвонил рано утром и сообщил, что сумел найти следователя прокуратуры, занимавшегося расследованием смерти Репникова. Ничего нового тот ему не сообщил. Следователь был убеждён, что это была обычная авария. Очевидно, Репников не сумел удержать руль на повороте и свалился с моста. Его родные и водитель показали, что он лишь недавно сел за руль и водил ещё недостаточно уверенно. Кроме того, вскрытие подтвердило, что Репников был абсолютно здоров и трезв, но у него случился внезапный сердечный приступ, из-за которого он, возможно, не сумел удержать машину на мосту.
Дронго выслушал своего помощника, не задав ему ни одного вопроса. И коротко поблагодарив, положил трубку. После чего долго сидел задумавшись. Поверить во внезапный сердечный приступ он не мог. Считать, что в прокуратуре работают только дилетанты, глупо. Значит, все было подстроено именно таким образом, чтобы выдать смерть Репникова за несчастный случай. Очевидно, они смогли найти способ подмешать ему в пищу или в воду лекарство, способное вызвать сокращение сердечной мышцы. А затем и устроили аварию.
Судя по всему, это будут лишь его умозаключения, основанные на косвенных фактах. Ничего конкретного он все равно не найдёт. И разговаривая с супругой Репникова, только вызовет подозрения у людей, которые стоят за этой аварией. Они наверняка ищут пропавшую Логутину, если только они сами её не похитили. Он вдруг подумал, что это легко проверить. И сразу подняв трубку, позвонил Эдгару и попросил его приехать.
Вейдеманис приехал через полтора часа, городские пробки становились просто невыносимыми. Дронго уже обдумал сегодняшний план и, как только Эдгар вошёл в квартиру, потащил его в гостиную, едва тот успел снять плащ.
— Если за гибелью Репникова стоят какие-то неизвестные нам люди, то они должны были спланировать и исчезновение Логутиной, — возбуждённо начал Дронго, — и только в том случае, если ей действительно удалось сбежать…
— Ты в этом ещё сомневаешься?
— Пока у меня есть все основания. Молодая женщина убегает из дома, даже не взяв с собой зубную щётку. Не говоря уже о смене белья. Это наводит меня на грустные мысли. Либо она профессионал, чего не может быть, мы знаем её биографию. Либо она испугалась до такой степени, что невольно повела себя исключительно правильно. Так иногда бывает. Один случай на сто…
— Предположим. Какой у тебя план?
— В таком случае её продолжают искать. И эти люди должны знать, что она родственница Каплуновича. А это автоматически означает, что они обязаны узнать о его встрече с нами и о наших поисках.
— Возможно. Ну и что?
Если мы поедем на встречу с вдовой Репникова, они обязаны за нами следить. И попытаться выяснить, о чем мы будем с ней говорить. По моему разумению, следить они будут обязательно.
— Интересно, — улыбнулся Эдгар, — ты хочешь проверить, как они себя поведут?
— И степень их заинтересованности. Но прежде нам нужно заехать в компанию Каплуновича. Во-первых, встретиться с самим Борисом Самуиловичем, и, во-вторых, ещё больше разогреть их интерес. Ведь следить они должны и за ним тоже. Или за ним в первую очередь, так даже точнее.
Вейдеманис согласно кивнул. Он вообще не любил много говорить, предпочитая слушать своего друга. Дронго позвонил Каплуновичу и назначил встречу в его офисе. Он вызвал водителя, чтобы не садиться за руль. Он вообще не любил ездить за рулём автомобиля. Водитель был профессионал. Но на московских улицах устраивать гонки, чтобы оторваться от возможного преследования, практически невозможно. Да и заметить такую слежку тоже очень сложно. В центре города машины едут с минимальной скоростью, выстраиваясь в ряд друг за другом настолько плотно, что между ними едва проскальзывают пешеходы. И надеяться оторваться от возможных наблюдателей в такой обстановке почти невозможно.