В десять они оделись и спустились завтракать. Тетя Хейзел поинтересовалась их планами и предложила посетить распродажу подержанных вещей, но они извинились и объяснили, что хотели бы съездить в Стратфорд, там же они скорее всего и пообедают. Предупредив о том, чтобы они были осторожными за рулем, тетка лихо нацепила соломенную шляпу, подхватила корзину и помахала им на прощанье. У калитки она обернулась и помахала снова.
Харрис и Джуди помыли посуду. Потом Джуди отправилась наверх заправлять постели, а Харрис почистил камин на кухне и развел новый огонь. Он не мог понять, зачем старушка разжигает камин в такую погоду, но должен был признать, что по вечерам приятно, когда в камине горит огонь.
Наконец они уселись в машину и проселками, распевая во все горло, поехали в Стратфорд.
Харрис пожалел об этой затее сразу же, как только пришлось искать место для парковки машины. Старинный Стратфорд кишел людьми, машинами и автобусами. Харрис никогда раньше не был здесь. Воображение рисовало ему старинные диковинные дома с дубовыми балконами, мощные улицы. А здесь... Харрис даже рассердился на себя за наивность. Неужели трудно было догадаться, что такой знаменитый туристский центр не может быть не испорчен коммерциализацией? В конце концов, он нашел место для стоянки на какой-то дальней узенькой улочке. По дороге к Королевскому театру Шекспира Харрис отметил, что улицы все же сохранили очарование старины, но эту атмосферу нарушили шумные толпы туристов. Чем ближе Харрис и Джуди подходили к театру, тем более шумно становилось на улицах.
Худой, болезненного вида мужчина с округлыми плечами, в свободной рубахе с короткими рукавами настраивал фотоаппарат.
— Ты идешь, Хильда?
— Подожди, сейчас, — раздался голос из дверей магазина. На улицу вышла полная женщина в очках. Она держала в руках десяток открыток Стратфорда-на-Авоне и мороженое.
Наверняка янки: короткая стрижка, пиджак в клетку, неизмененный фотоаппарат.
— Посмотри туда. Быстрее. Снимаю!
Хильда картинно и самодовольно встала у магазинчика с дубовыми балками и тростниковой крышей. Она лизала мороженое. Через голубоватые очки-бабочки виднелись увеличенные стеклами глаза.
— Скорее, Мервин. Я чувствую себя как последняя дура. Харрис и Джуди подошли к унылому театру. Выяснилось, что он закрыт.
— Давай прокатимся по реке, — предложила Джуди, заметив разочарование Харриса. Но река тоже была переполнена яликами, каноэ, шлюпками.
— Давай лучше выпьем. — Харрис направился к ближайшему пабу. Сквозь окна паба виднелись люди, уплетающие сосиски, яйца, картошку. Харрис и Джуди вошли в полутемную комнату с каменным полом и стенами, отделанными деревом. Барменши в костюмах шестнадцатою века, весело улыбаясь, обслуживали толпы туристов. “Это уже получше”, — подумал Харрис и заказал пинту “Брауна”, красное вино и два сандвича с ветчиной и помидорами. Он отнес вино Джуди, устроившуюся на скамье за круглым старинным дубовым столом, и вернулся за пивом. Потом они сидели рядом, уплетая сандвичи, и Харрис пожал Джуди руку, давая понять, что к ней его испорченное настроение не относится.
— Правда, не так уж и плохо? — Харрис принялся разглядывать огромную квадратную деревянную колонну, поддерживающую низкий потолок. Он протянул руку и потрогал ее.
Пластмасса.
— Дерьмо!
Когда они вышли из паба, накрапывал дождик. Дождь был несильным, но в дверях магазинов стал скапливаться народ. Туристы на улице набрасывали на головы и плечи пластиковые плащи. Харриса и Джуди затолкали люди, спешившие укрыться в пабе.
— Пойдем, Джуди. — Харрис твердо взял девушку за руку и вывел на дорогу. Их охватило чувство клаустрофобии. Они быстро вернулись к машине, сели и отдышались. Не успел Харрис выкурить и полсигареты, как выглянуло солнце и дождь прекратился. Отовсюду повалили туристы, они смеялись, окликали друг друга.
Из автобуса, остановившегося на противоположной стороне улицы, вывалила еще одна группа туристов, потягивающихся и зевающих. Они тут же начали искать туалет.
— Взгляни вон на тех женщин, — изумленно проговорил Харрис. — Какие они все одинаковые: толстые и в очках. Глазам своим не верю.
Джуди расхохоталась. Харрис был прав, женщины все выглядели одинаково. Непонятно почему, но у Харриса поднялось настроение. По крайней мере, он хоть сумел оценить юмор ситуации: разбитая иллюзия трепетного посещения места рождения Шекспира. Они выехали из переполненного людьми города и направились в деревню.
За городом Харрис сразу почувствовал облегчение. Опять можно было дышать полной грудью. Харрис не понимал, почему на него так действуют толпы. Он испытывал к людям отвращение. Не отдельно к каждому человеку, а к безликой толпе. Странно, но это было чем-то похоже на отвращение, которое он испытывал к крысам. Будто эти туристы представляли опасность.
— Джуд, я не схожу с ума?
— Нет, дорогой. Ты просто столкнулся со слишком большим количеством людей не в то время и не в том месте. Мы хотели уехать подальше от городской суеты, а попали в самую гущу.
Чем пустыннее становилась дорога, тем свободнее чувствовал себя Харрис. Впереди они заметили крутой холм. На его вершине росли деревья, а на склонах паслись овцы. Холм окружали разноцветные поля: от ярко-желтого до сочного зеленого.
— Хочешь забраться наверх? — спросил Харрис.
— О’кей.
Они остановились на поросшей травой обочине, и Харрис запер машину. Потом они перелезли через забор и пошли по краю поля. Джуди объяснила разницу между пшеницей, овсом и ячменем, а Харрис наслаждался своим невежеством.
Под взглядами овец они прошли через ворота. Подъем стал круче. Ближе к вершине начала сказываться усталость, и они обнялись. Время от времени то один, то другой спотыкался, падал, но они упорно продолжали подниматься наверх. Наконец Харрис и Джуди добрались до деревьев и нашли тропу, которая вывела их на самую вершину.
Внизу раскинулись поля, окаймленные вдали лесом. Они бросились в траву и принялись разглядывать окружающие холмы, крошечные домики внизу, зеленые линии дорог. Легкий ветерок обдувал их лица.
— Ну как, полегче? — поинтересовалась Джуди.
— Да.
— Дыши глубже.
— Здесь так тихо. — Он потянулся к девушке. — И никого вокруг. Сразу же возникает правильная перспектива.
Мимо пробежала отбившаяся от стада овца. Она посмотрела на них, проблеяла и побежала дальше.
Харрис повернулся к Джуди и принялся целовать ее, сначала легкими, нежными поцелуями, едва касаясь губ, потом настойчивее, с желанием. Его рука пробралась под джемпер и нашла маленькие круглые груди.
— Харрис, нас могут увидеть, — предупредила девушка.
— Здесь, наверху? — рассмеялся он. — Ты шутишь. Какой дурак сюда полезет?
Харрис расстегнул молнию на ее брюках. Джуди целовала его лицо, шею. В ней тоже проснулось желание, тело начало ритмично двигаться. Харрис принялся стягивать с нее брюки. Джуди помогала ему, потом взяла его руки и погладила ими свои гладкие бедра. Он начал целовать их, оставляя языком узкие влажные следы. Потом рука Харриса легла на тончайшие трусики и протиснулась между ног.