Внезапно поблизости раздается звук шагов. Может, ночной сторож. Я стараюсь сильнее вжаться в стену, но места нет. Крыс уносится, а я застыл в полусогнутом положении. У меня болят ноги, но я не могу сделать ни шагу. Мне жарко, больно и плохо. Плохо-плохо-плохо-плохо. Шаги слышны все ближе, ближе…
Я жду минуту, еще одну, чтобы убедиться, не вернутся ли они.
— Думаю, он ушел, — наконец шепчет Гарри.
Это первые слова, которые он произнес с того момента, как мы сюда приехали.
— Ага, — шепчу я в ответ. — Но был близко. Нам надо уходить.
Я получил нужную информацию. Хотя это все кажется невозможным — «У Салли», лис по имени Тодд, меня послал Корнелиус…
Так как Гарри стоит позади меня, то он двигается первым, а я иду за ним. Когда мы подходим к терминалу «Сиборд марин» так близко, что уже видны его огни, раздается знакомый рев. Мотоцикл! Меня обдает воздухом, потом я слышу хлопок и вижу белую вспышку. Выстрел! Лебедь лежит на земле.
— Гарри!
Я не могу не крикнуть его имя. Я бросаюсь на землю рядом с ним.
— Попалса! — говорит кто-то с акцентом.
Потом второй голос. Женский:
— Nein. Он не один.
О нет.
Но я знаю, что должен делать. Я расстегиваю рюкзак и вытаскиваю мантию.
— Не оставляй меня, Гарри, — шепчу я.
— Нет, — шепчет лебедь. — Настало время для моей лебединой песни. Спасайся. Беги!
Пронзительный скрежет проворачивающихся колес мотоцикла. Я вожусь с мантией, кое-как накидываю ее на нас обоих.
— Держись, парень! Не начинай пока петь! Я прижимаю лебедя к себе и чувствую мягкость его белых перьев, а еще теплую липкую кровь. Я снова слышу рев мотоцикла. Он приближается ко мне. Меня опять обдает воздухом.
«Я хочу оказаться в отеле», — думаю я.
А потом — вспышка.
Вначале я узнаю звуки. Гудки машин. Крики людей. Удары волн о берег. Потрескивание неона. Я в Саут-Бич. В мантии. У меня в руках истекающий кровью лебедь» который когда-то был человеком.
Я приподнимаю голову, чтобы проверить, не наблюдает ли кто-то за нами. Но нет — такая невнимательность обычна для Саут-Бич, где люди зомбированы огнями и выпивкой. Я сворачиваю окровавленную мантию и прячу ее в рюкзак, потом смотрю на Гарри.
Он удивленно моргает.
— Как… как мы здесь…
— Тсс. — Я вижу, как красное пятно распространяется по его белоснежной груди — Мы здесь. Я позову кого-нибудь на помощь.
— А…
Он шевелит клювом, но звука нет.
— Запомни, что хотел сказать, — говорю я. — И перестань мне тут умирать!
Застегивая по пути рюкзак, я бегу в пустой холл. Я боюсь, что этот парень может умереть в обличье лебедя, но еще больше меня пугает, что после смерти он может превратиться в человека.
Ночной портье ушел. Я смотрю налево, потом направо, но никого не вижу.
— Помогите! — кричу я. — Кто-то стрелял в лебедя!
Я несусь к своей мастерской, чтобы позвонить в службу спасения и сказать им… я не знаю что. Я не жду, что кого-то встречу, но вдруг налетаю на Мэг. Она видит мое вспотевшее лицо и окровавленную рубашку.
— Что это?
— На Коллинз-авеню… кто-то выстрелил в лебедя!
Я не могу ей объяснить, что это не лебедь, а человек.
— Надо позвонить девять-один-один.
Уверенный, что Мэг это сделает, я снова хочу бежать в холл. Но она останавливает меня, положив свою руку на мою.
— Лучше ты позвони. А я пойду к нему… я спокойнее.
Она отталкивает меня в сторону и мчится туда.
Я один, один… и тут я осознаю невозможное — в меня кто-то стрелял. Кто-то знал, что я в порту и зачем я там. Кто-то хочет помешать мне найти принца Филиппа, и, наверное, хочет этого настолько сильно, что даже готов из-за этого убить.
Когда я возвращаюсь в холл, лебеди уже не спят и вглядываются в окна. Они видят меня и толпу вокруг, все говорят одновременно. Я проталкиваюсь сквозь толпу к двери. Мэг несет Гарри на руках, и на мгновение мне кажется, что он мертв. Но потом лебедь поднимает голову и смотрит на меня. Мэг перевязала его кухонным полотенцем, но красные капли все еще падают на землю. Я слышу сирену. Она сбавляет обороты. Дальше торопливые шаги.
— Где пострадавший?
Это «скорая». Я показываю на Гарри. Врач смотрит на Мэг.
— Это в вас стреляли, мисс?
— Не в нее, — говорю я. — В лебедя.
— В лебедя? Я не реанимирую птиц. Я опытный профессионал. Вам, наверное, нужно вызвать людей из Службы спасения животных Майами.
— Но он умирает!
— На самом деле он молодец. — Мэг снимает полотенце с груди лебедя, и я вижу, что кровавое пятно на его белых перьях уменьшилось, осталась только царапина. — Это просто поверхностная рана.
— Но… она была огромная.
Я в недоумении перевожу взгляд с места, куда попала пуля, на Мэг.
— Я наложила повязку, — говорит она, а потом поворачивается к врачу: — Посмотрите, у него все еще кровотечение. Не могли бы вы дать мне бинт? Я тогда отвезу его на такси в больницу для животных. Управляющий действительно любит этих лебедей, да и люди перепугаются, если увидят кровь.
— Но… — я показываю на лужу на земле, — я думал, он умрет от потери крови!
— Может, он был в состоянии шока, — говорит врач.
Мне приходит в голову, и не в первый раз, что Мэг — как те туфли, которые мы никогда не чиним, как сандалии от «Басс Виджен» или «Биркен-сток» — такая удобная и вечная обувь.
В конце концов врач дает Мэг несколько бинтов, и в этот момент появляется полиция.
— Здесь стреляли?
Офицер осматривается.
— Да, — говорю я ему, — Парень на мотоцикле. Он выстрелил в лебедя.
— Это все из-за лебедя?
— Да, из-за лебедя.
— Лебедя?!
— Но ведь это же незаконно? Разве можно охотиться на Коллинз-авеню?
Офицер смотрит на своего коллегу, который только что появился.
— Большинство нарядов в порту, — качает тот головой. — Выстрелы слышали там.
— А нападавшего видели?
— Несколько работников дока заметили блондина в черном.
— Так это именно он стрелял в нашего лебедя! — добавляю я. — Он мог бы попасть и в меня, если бы передо мной не оказался этот лебедь.
Я смотрю на Гарри. Это правда. Мог бы. Кто-то в меня целился. Врач перевязал рану, и, очевидно, Мэг его уболтала, чтобы лебедя отнесли в такси на носилках. Я даже не знаю, почему Мэг тут так рано, но я рад, что она здесь.