Пожатие его вдруг ослабло, словно и сам он испытал смущение, но потом снова сделалось крепким.
– Кейт много мне о вас рассказывала, – сказал он.
– Мне тоже хорошо известна ваша высокая репутация, – также быстро овладев собой, ответила она. Эдит улыбнулась в ответ на его улыбку, желая тем самым показать, что в ее словах нет никакой скрытой враждебности.
– Я очень удивился, узнав от Кейт, что вам потребовалась моя помощь.
– Хочешь верь, хочешь нет, но Эдит восхищается твоей работой, – сказала Кейт, с сияющей улыбкой глядя на них обоих.
Эш удивленно поднял брови.
– Я ни в коем случае не ставлю под сомнение ваши доводы, мистер Эш, – сказала Эдит. – Среди людей моей профессии, без сомнения, немало шарлатанов. Мы и так вызываем немалое неудовольствие людей, а эти жулики еще больше дискредитируют нашу работу и ставят нас в смешное положение.
– Простите мне мои слова, – без обиняков ответил Дэвид, – но я уже привык к тому, что все вам подобные ополчились против меня и постоянно на меня нападают.
– Только не в тех случаях, когда мы сами подозреваем обман. Бывает, что проходит много лет, прежде чем удается разоблачить такого рода обманщика, а когда это наконец происходит, страдаем и все мы. Их деятельность необходимо прекращать, и чем раньше это будет сделано, тем меньший вред успеют они нанести, мистер Эш. И главное – прежде, чем эти фальшивые медиумы успеют заполучить массу поклонников. Чем их больше, тем сложнее бывает разоблачить мнимого идола.
Эш знал, что это правда. Как и всякую религию (а ясновидение для многих было именно религией), эту можно было разрушить, только поколебав веру ее исповедников и разоблачив методы каждого шарлатана и обманщика в отдельности.
– Человек, которым мы просим тебя заняться в данном случае, совершенно вышел за все допустимые пределы, – сказала Кейт.
– За допустимые пределы? – переспросил Эш, обращаясь на этот раз к Эдит. – Следовательно, есть какие-то дозволенные рамки обмана, если он достаточно безобиден? Я правильно вас понял?
– Не стану отрицать – некоторые медиумы пользуются своего рода театральными эффектами, – ответила Эдит. – Но они никому не причиняют вреда. Это всего лишь средство достижения определенного психологического настроя.
Ей очень не понравилась ответная улыбка Эша. Кейт встала из-за стола, недовольная и обеспокоенная ходом этой встречи.
– Пожалуй, я пойду выпью чаю или кофе, а вы, Эдит, тем временем во всех деталях объясните Эшу суть дела, – сказала она. – Думаю, его это весьма заинтересует.
– Уверена, что так и будет, – кивнула Эдит, в то время как Дэвид с равнодушным видом доставал из кармана сигарету. – Да, я абсолютно в этом уверена.
* * *
Это было впечатляюще. Напряженная атмосфера и почти физически осязаемое ожидание. В огромном помещении царил мрак – свет был не просто тусклым, как это обычно бывает во время таких сеансов, он практически отсутствовал.
Эш внимательно изучал медиума, стоявшего в отдалении. Это была женщина, и Эш вынужден был признать, что выглядела она весьма впечатляюще. Черные как смоль волосы (несомненно крашеные) были гладко зачесаны назад и собраны в тугой пучок на затылке, густо накрашенные глаза, приподнятые в углах, словно кожа здесь была туго натянута; чувственные ярко-красные губы; крупный нос, весьма примечательный, но при этом совсем не портивший ее лицо. Естественно, одета она была во все черное: блузка с высоким воротником, длинная юбка, даже чулки и туфли были черными. Эш подумал, что ее облик вполне соответствует плате за сеанс. Если бы он заплатил такие деньги (а Эш не сомневался в том, что все это делается отнюдь не бесплатно), именно такой он хотел бы ее видеть – это неотъемлемая часть задуманного шоу. Звали ее Эльза Бротски, и Эш удивился, что она не действовала по полной программе и не прибавила к своему имени слово “медиум”. Да, все это было весьма впечатляющим и одновременно смешным и нелепым. Однако Дэвид ясно видел, что аудитория ее едва ли не боготворила.
Он внимательно оглядел возбужденных “гостей” – главным образом это были женщины и среди них несколько пожилых или среднего возраста мужчин, которые все же сохраняли видимость спокойствия. Женщины возбужденно перешептывались, стараясь, однако, говорить как можно тише.
Эшу никогда еще не приходилось бывать на сеансах такого рода. Спиритические сеансы, как правило, были очень многолюдными и проходили в до отказа набитых помещениях. Здесь же присутствовало не больше двадцати пяти человек, не считая, конечно, медиума и ее помощников. Все приглашенные на этот закрытый сеанс сидели на расставленных полукругом скамьях. Медиум расположилась на стоявшем перед ними стуле. Все остальное пространство оставалось свободным.
Пока Эш изучал присутствовавших, сидевшая напротив, на другом конце полукруга Эдит не сводила с него пристального взгляда.
За последние несколько недель она успела отчасти – только отчасти – узнать его и начала понимать, что его скептицизм (хотя, возможно, это не совсем точное слово) происходит из искреннего желания постичь истину. Он отнюдь не считал, что выполняет некую святую миссию, – его интеллект был чрезвычайно высоко развит, и потому для него неприемлемы были столь прямые, однозначные оценки, да и не было в этом человеке ничего от евангелического проповедника. Эдит чувствовала, что им движет нечто такое, что и сам он не в состоянии пока осмыслить и понять. “Для меня это всего лишь работа, а не призвание”, – сказал он ей в одном из недавних разговоров, но она сомневалась в том, что это на самом деле так. Понять этого человека было задачей отнюдь не из легких, возможно потому, что он и сам себя до конца не понимал. Она видела, что он охвачен чувством безысходности, разочарования, хотя нет – пожалуй, это было нечто большее, чем просто разочарование, нечто более глубокое – быть может, отчаянные поиски самого себя? Вероятно, однако, что она и в этом ошибается. Сама не зная почему, Эдит подозревала, что все может быть как раз наоборот. Какая странная мысль пришла мне в голову, подумала она. Можно ли допустить, что в основе желания узнать правду лежит отрицание существования самой этой правды? Эдит сознавала, что причиной ее смущения и растерянности относительно личности Дэвида Эша является тот факт, что в какой-то момент ее разум коснулся его сознания. Все это было так странно и таинственно.
Вместо того чтобы усилиться, тихий шепот голосов вдруг почти прекратился, и это оторвало Эдит от размышлений. Она вновь обратила все свое внимание на сидевшую отдельно от “гостей” женщину в черном, которая до этого момента не проронила ни слова – словно все это время концентрировала мысленную энергию для предстоящего сеанса. Сзади к ней подошли двое мужчин, больше похожие на охранников, чем на помощников, медиум подняла голову и с надменной улыбкой оглядела собравшихся.
Когда она заговорила, все остальные звуки стихли и наступила полная тишина.
– Благодарю вас за то, что вы пришли сегодня сюда. Мне кажется, что я уже чувствую волнение и возбуждение всех тех, кого мы так любим и кто покинул этот мир. Да! Да! Они с нетерпением ждут возможности побеседовать с нами.