Очень хорошо, что тот, кто построил это судно, находился с ними на борту. Если что–то работало не так или ломалось, Спаннер Фрю почти мгновенно находил неполадку и все исправлял. Он очень ревниво относился к своему детищу и был похож на наседку с зубами, страшно ругал или даже наказывал того, кто небрежно относился к кораблю. Бек один раз видел, как он дал одному из матросов такой подзатыльник, что тот свалился на палубу. А все из–за того, что матрос неверно отсоединял диапсоновый кристалл.
Спорить со Спаннером Фрю могла только Руэ Меридиан, которая вообще никого не боялась. На борту судна она, если не считать Странника, была самым спокойным человеком. Бек по–прежнему восхищался Рыжей Крошкой. Когда у него выдавалась такая возможность, он смотрел на нее с тоской во взгляде, которую никак не мог скрыть. Если она и замечала его взгляд, то ничего не говорила по этому поводу. Руэ была добра к Беку и всегда готова ему помочь. Иногда она шутила с ним и смешила своими остроумными замечаниями. На корабле она была штурманом, но Бек вскоре обнаружил, что она умеет делать и многое другое. С самого начала было понятно, что в воздушных судах она разбирается не хуже брата и всегда дает ему ценные советы. Руэ была совсем не проста и даже опасна. Она все время носила при себе ножи и умела с ними обращаться. Один раз Бек видел, как она соревновалась в метании ножей с другими скитальцами и с легкостью вышла победительницей. Ни ее брат, ни Ферл Хокен не брались состязаться с ней — и это говорило о многом. Бек решил, что даже Ард Патринель не захотел бы мериться с ней силами, хотя она наверняка не так искусна во владении оружием, как эльф.
Много времени Бек проводил с Ареном Элессдилом. Они вместе расхаживали по кораблю и обсуждали все, что было им интересно. Или почти все. Кое о чем Бек никому не говорил. Он до сих пор скрывал ото всех то, что у него есть Феникс–камень. Он никому не рассказывал о своей встрече с Королем Серебряной реки. Но становилось все труднее держать это в тайне от Арена. Постепенно молодой эльф становился близок Беку, почти как Квентин. Иногда Бек даже думал, что Арен мог бы быть его лучшим другом, если бы Квентин первым не забрал себе это право.
— Скажи мне, Бек, что бы ты хотел сделать в жизни? — спросил эльф однажды вечером, когда они стояли на палубе перед тем, как отправиться спать. — Что бы ты хотел сделать, если бы мог?
Бек ответил не задумываясь:
— Я бы выяснил правду о себе.
Ну вот, сразу и проговорился. Он пожалел, что сказанных слов уже нельзя вернуть.
— Что ты этим хочешь сказать? — Арен внимательно на него посмотрел.
Бек колебался, он искал способ выкрутиться.
— Я хочу сказать, что меня принесли к Корану и Лире, когда я был совсем маленьким. Мои родители умерли, и меня отдали им. О своих настоящих родителях я ничего не знаю. Ничего не знаю о прошлом своей семьи.
— Ты ведь, наверное, спрашивал об этом родителей Квентина. Разве они тебе ничего не сказали?
— Я мало их спрашивал. Пока я рос, для меня это не имело большого значения. Семья Квентина была и моей семьей. Но теперь мне хочется… Мне важно знать правду. — Он пожал плечами. — Глупо, конечно, думать об этом, когда находишься неизвестно где.
Арен улыбнулся:
— Когда находишься неизвестно где, как раз самое время думать о таких вещах.
Ежедневно, в самый полдень, когда Бек обычно обедал с экипажем, стоял у руля в пилотской кабине или отдыхал с Панаксом в узкой тени фок–мачты, Арен Элессдил под руководством Арда Патринеля совершенствовал свое владение оружием. Иногда они работали с мечами и кинжалами. Иногда с луком, топорами или пращой. Изредка Арен Элессдил и Ард Патринель просто сидели и беседовали. Бывший капитан королевских гвардейцев жестко тренировал своего молодого ученика. Это было самое жаркое время дня, и задания были очень трудными. Но это было единственное время, когда Бек видел их вместе. В конце концов, он поинтересовался, почему так происходит.
— Он ведь был твоим учителем, — сказал Бек. — Твоим другом. Почему ты подходишь к нему только во время тренировок?
Арен вздохнул:
— Это не моя идея. Ард так решил. Его сместили с должности после того, как мой отец был убит. Эльфы–охотники признают его власть, так как новый король, мой брат, отдал им такой приказ и потому, что они уважают опыт и умение Арда. Но они не примут нашей дружбы теперь, после смерти моего отца. Он может продолжать меня тренировать, так как это приказал мой отец. Все остальное они не примут.
— Но мы же посреди океана. — Бек не понимал. — Какое это все имеет здесь значение?
Арен пожал плечами:
— Ард должен быть уверен, что солдаты беспрекословно исполнят его приказ. Ему необходимо их уважение. А что будет, если солдаты подумают, будто он заискивает предо мной, чтобы с моей помощью вернуть себе утраченное? Что будет, если они решат, что он служит двум господам? Поэтому он и тренирует меня в полдень, в самую жару. Поэтому и гоняет меня больше, чем своих солдат. И не замечает меня в остальное время. Он не выказывает мне никакого предпочтения. Не дает солдатам повода сомневаться в его преданности королю. Понимаешь?
Бек не понимал, во всяком случае не совсем, но сказал Арену, что понял.
— Кроме того, — продолжал Арен, — я второй сын покойного короля, а вторым сыновьям покойных королей надо учиться быть жесткими и независимыми, чтобы выжить.
Панакс, прямой и грубый как всегда, сказал Арену, что эльфам лучше бы довериться своим врожденным чувствам, а не ставить друг другу подножки. Раньше такого не было. Все изменилось, когда к власти пришла эта ветвь Элессдилов. Как он пришел к такому выводу, живя в лесу за Депо Бент, Бек не знал. Но, несмотря на то, что дворф жил один в захолустье, он был в курсе всех событий, происходящих в Четырех Землях.
— Они ввязались в эту бессмысленную войну между Свободнорожденными и Федерацией, — однажды негромко сказал Панакс, когда сидел с Беком и наблюдал за поединком Патринеля и Арена на шестах. — В чем смысл этой войны? Уже пятьдесят лет дерутся за один и тот же клочок земли, а за контроль над Приграничьем борются уже пятьсот лет. Война все идет, а ничего не меняется. Тебе не кажется, что уже давно пора найти способ заставить их сесть и подумать? Сложно ли это сделать? На первый взгляд речь идет о государственной самостоятельности и влиянии на территории, но, в сущности, дело в экономике. Надо найти способ заставить их прекратить спорить о том, кто обладает исконным правом на эти земли. Пусть они договорятся о торговых союзах и о том, как будет делиться прибыль этих союзов. И тогда война закончится сама собой.
— Но Федерация твердо решила подчинить себе Приграничье, — заметил Бек. — Они хотят, чтобы Приграничье стало частью империи Южной Земли. Что делать с этим?
Дворф плюнул:
— Приграничье никогда не войдет частью ни в какую землю, так как оно с незапамятных времен является частью всех Четырех Земель. Простым жителям Южной Земли наплевать на то, входит Приграничье в Федерацию или нет. Простым людям важно, чтобы к ним поступали ясеневые луки, которые так хороши для охоты, шелковые платки, которые так нравятся женщинам, огромные сыры, эль из Варфлита и целебные травы со Стреллихеймских равнин. В присоединении Приграничья заинтересованы только члены Коалиционного Совета. Послать бы их на недельку на Преккендорранское плоскогорье и послушать, как они тогда запоют!