Book.

Только в полумраке дома она вырвалась, когда он хотел повести ее в спальню. Он обернулся к ней с нетерпением, которое могло показаться смеш­ным, только ей было не до смеха.

— Данте, кто та женщина?

— Какая разница, кто она, я же сказал — никто.

Тот же жуткий тон.

— Уж конечно, она не никто, она несомненно человек. Твоя бывшая любовница?

— Почему ты хочешь знать? — взорвался он. Его реакция лишь укрепила ее решимость.

— Я хочу знать, Данте, потому что, нравится тебе или нет, но мы находимся в определенной связи, и твое отношение к ней пугает меня. — Отвернувшись из страха, что он разглядит что-ни­будь в ее глазах, Алиса пошла в гостиную. Позади послышались его шаги. Обхватив себя руками, она повернулась к нему. Почему он так разозлился, хотелось бы знать?

— Ну? Почему тебе не сказать? Немного не­удобно, когда твои любовницы сталкиваются? — Она хрипло рассмеялась. — Меня удивляет, что ты не привык к этому, нас не так уж мало.

Лицо у него побледнело от ярости.

— Где ты наслышалась таких глупостей, Алиса?

— Только давай не будем сваливать на меня. Твоя репутация, Данте, хорошо известна, ты сам о ней упоминал, когда так любезно пригласил меня присутствовать на переговорах. — Перед глазами всплыл еще один образ. — А та женщина, брошен­ная на ступенях гостиницы ночью на озере Комо, ты ведь был с ней, точно?

На щеках его загорелись красные пятна, воспо­минание было особенно неприятным.

— Я права? Так прошу, поведай мне о них. Или ты полагаешь, что нормально морозить взглядом чуть не каждую женщину в городе... как ты, несом­ненно, намерен и со мной обойтись в будущем?

Данте ушам не верил. Что за нелепый разговор? Им давно пора быть в постели. Он с гневом вспом­нил недавнюю встречу.

Как глупо получается. Инстинктивным его дви­жением при встрече с Соней стало защитить Алису от ее злобного присутствия. И все же... обе дамы — одного поля ягоды. Он принужденно рассмеялся.

— Ты хочешь знать, кто она? — Она — ты, и ты — она, потому она так тебя и интересует.

Он заметался по комнате, и Алиса поспешно отошла с его дороги.

— Я скажу. Возможно, ты будешь ею восхи­щаться. Зовут ее Соня Папаро. И да, мы были любовниками. Очень давно, когда я унаследовал бизнес после Стефано. Вернее, она появилась на моем пороге, когда я заработал первый миллион. Но мне было все равно, потому что женщины кра­сивее я до того не видел.

Алиса задрожала, каждое слово вонзалось в грудь острым кинжалом. Ничего не поделаешь — сама напросилась.

— Я все ей рассказал о себе, потому что, когда любишь, доверяешь, верно? — Он не ждал ответа, глаза его походили на пылающие угли. — Расска­зал, что мать нас бросила, как больно мне было, как плохо. Как годами тосковал по маме Паоло и все еще ее ждал. И однажды Соня пришла и приве­ла с собой старуху, которая припала к моим ногам и стала умолять простить ее за то, что бросила нас с Паоло.

Рука Алисы дернулась, прижавшись к груди. Услышать такие слова — словно смотреть, как раз­бивается на замедленной скорости машина.

— У меня не было причин не верить Сониной фантастической истории о встрече на рынке. Будто бы она услышала, что эта старуха рассказывала о двух оставленных ею мальчиках, о том, как она теперь жалеет. Соне будто бы оставалось только сложить два и два. Зачем ей было мне лгать? Она меня любила. Логике тут ничего не противоречило — мы продолжали жить в том же районе Неаполя. Возраста та женщина была подходящего, те же черные волосы... и она все о нас знала... лишь потом я понял, что ее сведения полностью совпадали с теми, которые узнала Соня от меня. Плюс интуи­ция, догадки.

— Данте...

— Я не закончил. Поэтому я оставил старуху в своем доме. Мне пришлось пройти через слишком многое, чтобы быстро простить, но Паоло, в его впечатлительном возрасте, был в восторге, обретя мать. Мне хотелось верить... Соня обвиняла меня в цинизме, приводила пример Паоло, такого счаст­ливого. Мне не хотелось быть циничным и недо­верчивым.

Нащупав за собой стул, Алиса села, не отрывая глаз от Данте, меряющего шагами комнату.

— Не стану объяснять тебе важность матери в итальянских семьях... Я знал, что Соня ждет пред­ложения брака, это желание она выразила более чем прозрачно, Я все откладывал, я давно поклял­ся никогда не жениться. — Его губы скривились в невеселой усмешке. — И вот тут, как ни забавно, мама выступила вперед, начав убеждать меня сделать Соню честной женщиной. Однажды я застал эту парочку обсуждающими, сколько денег они смогут из меня вытрясти после того, как я сделаю Соне предложение. Я-то, дурень, уже и кольцо купил. Решил послушаться доброго совета. Мать и дочка разыграли отличное представление. Я не слишком торопился, и Соня проявила выдумку. Мы ведь не могли помнить свою мать. Паоло... он не выдержал бы, если б его бросили вторично, и мне пришлось сказать ему правду.

— Данте, мне так жаль... Я понимаю, что ты дол­жен был чувствовать...

— Ты? Откуда тебе знать, что значит быть бро­шенной?

— Я знаю, — тихо сказала она, — потому что моя собственная мать оставила нас, когда мне было четыре, а Мелани — два.

На минуту воцарилось молчание, а потом — холодная ярость, с которой заговорил Данте, ока­залась хуже всякого взрыва.

— Ты... — он добавил что-то невнятное. — Я тебе это рассказываю, и ты немедленно пытаешься растрогать меня такой же жалостливой историей. У тебя даже не хватило фантазии придумать что-нибудь оригинальное, прешь напролом!

Так и есть — верить ей он не собирается. Алиса побледнела. Данте же внутренне кипел.

Как она могла? Пытается сыграть на его горе.

И все равно он чувствовал, что не в силах отка­заться от нее, привязанность к ней нельзя было сравнить ни с чем, даже ее неприкрытая алчность не могла тому помешать.

— Ничего не изменилось, Алиса. Забудем это, хоть тут будем честны друг перед другом.

Она подняла на него помертвевшие глаза, и Данте отшатнулся. Алиса рассмеялась, и смех сов­сем не похож был на тот, к которому он привык.

— Ты не можешь поверить, что твой брат влю­бился в девушку — милую, хорошую девушку, кото­рая ждет теперь ребенка от него. С тобой гнусно обошлись, но, Данте, то была всего одна из жен­щин... И боюсь, как ни неудобно для тебя такое сов­падение, но наши печальные истории очень похо­жи. Впрочем, то, что ты мне не веришь, меня уже не огорчает. Ты с самого начала мне не верил. Но в любом случае можешь ознакомиться с записями Северного лондонского приюта — увидишь там наши имена.

— Если это правда, почему ты не сказала мне раньше?

— А ты стал бы слушать? Правда в том, что, ничего не зная обо мне, ты ничего и не хотел знать. Тебе требовалось только тело в кровати.