– Почему, Лео? Разве это не именно то, чего ты хотел? Появиться со мной на людях и показать всем, что у тебя ко мне лишь несерьезный, поверхностный интерес? Сделать так, чтобы было максимум домыслов, максимум унижения?
Энджел закусила губу. Слова вырвались у нее прежде, чем она успела их остановить.
– Что ж, если это тебя утешит, кумушки уже с наслаждением сплетничают в дамской комнате и вовсю злословят на мой счет.
Лео нахмурился:
– Что ты слышала? Энджел покачала головой:
– Не важно.
Лео собрался что-то ответить, но в этот момент кто-то подошел и прервал их. К немалому удивлению Энджел, он не отпустил ее руку, а удержал рядом, представив подошедшему.
В машине по дороге домой Энджел покрутила головой, разминая напряженные мышцы шеи. Она валилась с ног от усталости.
– Ты правда разработала дизайн и сделала колье, которое носит Люси?
Энджел устало взглянула на Лео:
– Конечно. Я бы не стала лгать о таком. Какой смысл?
Ее простые слова задели какую-то потайную струну в душе Лео. Он посмотрел на Энджел долгим взглядом:
– Красивая вещь.
Энджел неуклюже пожала плечами. В его голосе прозвучало удивление, словно он не собирался говорить ей комплимент.
– Спасибо.
– После колледжа ты не занималась изготовлением ювелирных украшений?
Энджел подпрыгнула. Это была больная тема.
– Я не занималась изготовлением ювелирных украшений, потому что у меня нет оборудования.
Лео покачал головой:
– Но ты же работала. Наверняка можно было арендовать место под мастерскую.
– Оборудование и сырье, которые мне нужны, слишком дорогие.
Лео откинулся на сиденье и произнес:
– Представляю, как тебя, должно быть, возмущало, что приходится довольствоваться лакейской работой.
Энджел заморгала. В этот момент она осознала, что ее никогда не возмущала необходимость работать, было лишь обидно, что приходится откладывать исполнение своей мечты. Но все очень просто – она должна была поддерживать Делфи.
Она покачала головой:
– У меня не было выбора.
Лео поймал себя на том, что невольно задается вопросом, почему же Энджел не попыталась поймать в свои сети золотую рыбку – богатого мужа. Ее сестра именно так и поступила. Но он быстро подавил в себе любопытство, когда обнаружил, что оно неизбежно ведет к вопросу, как она осталась девственницей. Девственницы не соблазняют богатых мужей.
Больше она не девственница, и она его. Что-то глубоко первобытное, собственническое шевельнулось у него в душе. Лео неумолимо притягивал Энджел к себе, пока она не оказалась у него на коленях. Она сопротивлялась, но он гладил спину сквозь тонкий шелк.
Лео прижался губами к ее ладони. Почувствовал, что она расслабляется, и улыбнулся. Его ласкающая рука притягивала ее ближе, пока Энджел не упала на него, все еще немного напряженная. Его другая рука легла ей на бедро и стала продвигаться вверх.
Лео ощутил жар сквозь шелк и собственное возбуждение. Он слегка пошевелился и услышал, как Энджел втянула воздух, когда он прижался плотью к ее ягодицам.
Лео взял Энджел за подбородок и повернул лицом к себе. Ему не нравилось выражение ее глаз: оно было слишком откровенным. Он притянул ее голову вниз и крепко поцеловал, с низким торжествующим стоном почувствовав, как она полностью обмякла на нем, вжавшись в него своим гибким телом, воспламеняя его настолько, что к тому времени, когда они доехали до виллы, он уже сходил с ума от нетерпения погрузиться в нее.
Однажды утром, когда Энджел спустилась к завтраку и с удивлением обнаружила, что Лео там, она нервно спросила:
– А как твой отец? Это не причинит ему боль?
Лео мрачно взглянул на нее, прежде чем ответить:
– Отец осведомлен о ситуации, но он не вмешивается в мои отношения с любовницами.
Энджел судорожно сглотнула, странным образом беспокоясь за пожилого человека, которого видела тогда на вечеринке. Он выглядел слабым и болезненным.
– И все равно, это, должно быть, нелегко, когда он посвятил всю жизнь отмщению за свою семью.
– Что я как раз и делаю, – вкрадчиво отозвался Лео. – Мой отец в первую очередь стратег. Если бы он узнал, что ты сделала, он бы всем сердцем одобрил мои методы. Кстати, – добавил он небрежно, – ты уже разговаривала со своим отцом?
Энджел побледнела и покачала головой:
– Нет, мы не разговаривали. – Она помолилась про себя. По крайней мере, когда Делфи выйдет замуж, она переедет к Ставросу, и Энджел сможет жить где-то в другом месте. И зализывать раны после того, как Лео выбросит ее из своей жизни.
Лео подозрительно взглянул на нее. Энджел постаралась не обращать на него внимания.
* * *
Энджел вздохнула, глядя на себя в зеркало в гардеробной. Она устала. И была вынуждена признать, что все еще не отошла от потрясения. Лео поглотил ее целиком. Ночами он учил ее тело откликаться на его ласки, но она все равно стеснялась, все еще стыдясь своей реакции. А дни были наполнены яркими воспоминаниями о наслаждении, от которого у нее перехватывало дыхание, а тело пылало и таяло.
Она попыталась выбросить Лео из головы и повертелась перед зеркалом. Платье на ней было довольно смелое. Без бретелей, оно заканчивалось на несколько дюймов выше колен, где золотистая ткань перетекала в серебристую. Талию стягивал золотой пояс, а золотые серьги-кольца и босоножки с тоненькими ремешками завершали наряд.
Какой-то сидящий в ней чертенок заставил ее выбрать именно это платье из множества других, теперь заполняющих ее гардероб вместе со сверкающей россыпью потрясающих украшений.
Она услышала шорох и, развернувшись, увидела Лео, прислонившегося к двери, уже одетого и готового ехать. Давно ли он наблюдает за ней?
Так все и происходило. Он уже уезжал на работу, когда она просыпалась, вялая и полная неги после бурной, страстной ночи. Вечером он возвращался домой, собирался и заходил за ней, когда она тоже была готова. Минимум разговоров. Минимум эмоций.
Энджел заметила, как вчера вечером, на открытии картинной галереи, Лео напрягся, когда какая-то пара устроила публичную ссору. Энджел взглянула на него, почувствовав, как он сжал ее руку, и была удивлена, увидев, что он смотрит как загипнотизированный, под смуглой кожей проступила бледность. В конце концов он с отвращением отвернулся. Энджел не могла понять, что такого он нашел в обычной супружеской ссоре. Она поймала себя на том, что озабоченность, которую почувствовала, сейчас делает ее еще более уязвимой перед ним. Ей нет дела до того, чем живет Лео. Единственное, что ее волнует, – это счастье сестры.