Лео, похоже неудовлетворенный этим, поинтересовался:

– А что это была за школа?

У Энджел возникло такое чувство, будто земля качнулась под ногами. Она чуть заметно улыбнулась:

– Она в Коннемаре, одном из самых красивых уголков Ирландии, но очень удаленная. Это старое аббатство, и оно грозно вырисовывается на вершине холма, как какой-нибудь жуткий готический замок. Когда я впервые приехала туда в сентябре, было дождливо и серо, и как будто… – Энджел невольно поежилась.

– В миллионе миль от дома?

Энджел кивнула, удивленная, что Лео, похоже, понял.

– Да.

Повисло молчание, и Энджел сделалось неловко.

Она только что рассказала Лео больше, чем когда-нибудь кому-нибудь в своей жизни. Когда он встал, чтобы убрать джем и ореховое масло, она почувствовала, что тоже хочет его кое о чем спросить. О том, что отец упомянул в ту злополучную ночь, когда она нашла его с завещанием. Боясь спросить, но осмелев после того, чем сама только что поделилась с ним, она все же решилась:

– А что случилось с твоей матерью?

Лео резко остановился, уперев руки в бока. Температура в комнате опустилась на несколько градусов. Но Энджел была решительно настроена не дать себя запугать. Она лишь спрашивает то же, что он спросил у нее.

– Почему ты интересуешься? – резко спросил он. Энджел сглотнула. Она не могла лгать.

– Это правда, что она покончила с собой?

– И откуда у тебя подобные сведения? Энджел должна была сказать, хотя и понимала, что это навсегда погубит ее.

– Завещание.

Его тело напряглось. Глаза почернели. Никакого золота. Он казался отстраненным и как будто перестал осознавать присутствие Энджел.

– Завещание. Ну конечно. Как я мог забыть? Да, полагаю, самоубийство моей матери там упоминается – без отвратительных подробностей, разумеется.

Энджел хотелось протянуть руку и попросить Лео остановиться. Он смотрел на нее, но не замечал.

– Я видел ее. Все тогда подумали, что я не видел, но я видел. Она висела на разорванной простыне, привязанной к одной из балясин на верху лестницы.

Ужас и печаль наполнили сердце Энджел. Но она интуитивно промолчала.

– Брак моих родителей был заключен по расчету. Единственная проблема заключалась в том, что мать любила отца, а для него существовал только бизнес. Мама не могла смириться с тем, что ее отодвинули на второй план, поэтому становилась все более неуравновешенной, прибегала ко все более крайним мерам в попытке привлечь его внимание. Она стала устраивать отцу бурные сцены, но от этого он только ушел в себя. Чем больше было слез, тем меньше он реагировал. Потом она начала причинять себе вред и утверждать, что на нее покушались. Когда и это не сработало, она пошла на крайний шаг.

Энджел в душе похолодела. Как это ужасно. Лео видел гораздо больше, чем кто-то думает. Не только самоубийство. Она вспомнила его реакцию на ссорящуюся на людях пару, какое отвращение было написано у него на лице.

Она встала с табурета.

– Лео, я… – Она покачала головой. Что она может сказать такого, что не прозвучит неуместным, нелепым?

– Что – ты? – резко спросил он.

Энджел понимала, что он страдает, но это не ее вина.

– Мне нечего сказать такого, что не прозвучало бы бессмысленной банальностью… только что мне очень жаль, что ты прошел через это. Ни один ребенок не должен видеть ничего настолько ужасного.

То, что Энджел не пускала крокодиловых слез, и ее простые, однако искренне прозвучавшие слова повлияли на Лео. Прорвали у него в душе какую-то плотину. Он почувствовал, как какие-то невысказанные эмоции поднимаются на поверхность, и понял, что единственный способ задвинуть их назад – это найти освобождение своей накопившейся сексуальной энергии.

Хватит уже отказывать себе в том, чего он хочет и в чем нуждается. Но будь он проклят, если позволит Энджел узнать, как сильно нуждается в ней. Ей самой придется признаться в своем страстном желании к нему.

Глава 8

Энджел поежилась под пристальным взглядом Лео. А потом он жестко произнес:

– Мы здесь не для того, чтобы болтать и делиться жизненными историями, Энджел, как бы мило это ни было. Хватит разговоров. Сейчас я хочу, чтобы ты показала мне, чему научилась, и соблазнила меня.

Энджел только и могла, что стоять и смотреть на Лео. Боль пронзила ее от того, как легко он отбросил то, что только что было между ними, и снова отгородился. Она поняла, что он хочет наказать ее за то, что вызвала его на откровенный разговор, но ей соблазнять его? Показать, чему она научилась? Она по-прежнему понятия не имела, что делает в постели, – во всяком случае, никаких сознательных мыслей. Стоило только Лео дотронуться до нее, как она забывала обо всем на свете, кроме разгорающегося в теле огня, и теперь он хочет…

Он повторил снова:

– Я хочу, чтобы ты соблазнила меня. Ты – моя любовница, а именно это делают любовницы.

Боль тисками сжала сердце Энджел. Она его любовница и на минуту забыла об этом. Последние дни, когда он не приходил к ней в постель, она нервничала. Неприятно было признаваться в этом сейчас, особенно когда он так холоден, но в глубине души ее приводила в восторг мысль, что она может прикасаться к Лео, когда пожелает.

Энджел поставила бутылку воды на стойку позади себя и снова повернулась. Шагнула к Лео и долго стояла перед ним. Он был намного выше, и такой широкоплечий, что она ничего за ним не видела.

Лео смотрел на нее из-под полуопущенных век. Он не шевелился, но Энджел снова заметила золотые искры в его глазах, и это странным образом успокоило ее. Она положила ладони ему на грудь, сде лала глубокий вдох и, распластав пальцы, двинулась вверх по крепким грудным мышцам, которые чувствовались под тканью футболки. Она скользнула ладонями под горловину футболки и, привстав на цыпочки, обхватила его шею. Попыталась опустить его голову к себе, чтобы поцеловать, но он не шелохнулся. Энджел досадливо прикусила губу. Решимость разгорелась у нее в крови – он не намерен облегчить ей задачу.

Она заставила его попятиться к табуретке и толкнула на нее, чтобы он не возвышался над ней, – ей показалось, она уловила лукавый блеск в его глазах.

Энджел коленом раздвинула его ноги и втиснулась между ними. Она на минуту остановилась и взглянула на шрам над губой. Протянула руку и провела по нему пальцем, потом наклонилась и прижалась губами.

Он по-прежнему не шевелился. Просто смотрел на нее так бесстрастно, словно она читала какую-нибудь скучную лекцию на китайском. На один мучительный момент Энджел охватила неуверенность, и промелькнула мысль обо всех тех женщинах, с которыми он был. Всех тех роскошных блондинках, которые наверняка точно знали, что делать, которые уже давно заставили бы его утратить самообладание, а не сидеть так, будто он вот-вот уснет.