— Ты же догадываешься, что я никогда тебя за это не прощу, правда? — сказал он в ответ на ее взгляд.
«Догадываешься, что я никогда тебя за это не прощу?»
Эти слова снова и снова прокручивались в голове Джипси, когда она пыталась заснуть в мягкой постели той ночью. После того как Лолу покормили, искупали и переодели, ее пришлось долго укладывать спать. Пентхаус был полон неожиданностей, и плюс к этому ей уделял внимание не только Рико, но и миссис Уэйкфилд, которой она явно понравилась.
У Джипси сжималось сердце, когда она видела радостно бегающую по огромной квартире Лолу и вспоминала, какой крохотной была их собственная квартирка.
Миссис Уэйкфилд показала ей пентхаус, а потом проводила в спальню, где была уже застелена просторная кровать. Спальню дополняла ванная немаленьких размеров, а судя по тому, что Джипси удалось разглядеть мельком, комната Рико была еще больше.
Так же домработница показала ей, где что находится на кухне, и Джипси была шокирована, когда увидела, что холодильник и буфет уже набиты детским питанием. У Рико даже было несколько радионянь, так что она могла взять одну с собой на случай, если не услышит, как Лола проснется.
Девочка спала совсем рядом, и Джипси могла слышать легкое дыхание дочери. Обычно этот звук успокаивал, но желудок все равно скручивался в узел — она чувствовала себя так еще с прошлого вечера, когда встретила Рико. Странно было думать, что в течение всего лишь суток она переехала в его квартиру. И, как она мрачно подумала, именно этого она и боялась.
И в то же время Джипси не могла не признать, что Рико все же, судя по всему, принял Лолу, хотя стремился контролировать все и вся.
Когда она, уложив дочь, готовила себе какао на кухне, он, войдя, холодно сообщил, что на следующий день врач возьмет у него и Лолы образцы для теста, который будет проведен в течение недели. Так же Рико добавил, что они останутся у него, пока не будет доказано отцовство, и как только это случится, первым делом его впишут в ее свидетельство о рождении. Еще он уточнил, знает ли она дорогу в спальню, которую миссис Уэйкфилд приготовила для нее, и Джипси оставалось только кивнуть. Затем он ушел под предлогом срочной работы, но, судя по звукам, доносящимся из динамика радионяни, он зашел проведать Лолу. Сначала было слышно лишь его дыхание, а потом он заговорил, кажется, на испанском.
Поежившись, Джипси подумала о том, что, хотя реакция Рико отличалась от холодного приема ее отца, исход будет таким же. Он поклялся заставить Джипси заплатить… так же как поступил ее отец с матерью, хотя и по другим причинам.
В случае Джипси, однако, были задействованы и социальные службы, так что у ее отца не было иного выхода, кроме как признать ее. Тем не менее он приложил все усилия, чтобы она больше никогда не увидела свою мать. Лишь много позже Джипси узнала, что ее мать умерла в психбольнице в полном одиночестве через несколько лет после того ужасного дня.
Она всегда подозревала, что у ее матери была всего лишь склонность к депрессии, которая могла быть вызвана ее рождением и их сложными жизненными обстоятельствами, и ничего более. Мэри Батлер была печальной женщиной, склонной к пессимизму, и не такой уж сильной. Однако чья-то поддержка вполне могла бы ее спасти.
Ее отец грубо вышвырнул Мэри из жизни Джипси и, прекрасно зная, где она находится, отказывался ей помогать. Он позволил психиатрам пичкать ее транквилизаторами, которые в итоге погубили ее. После смерти отца Джипси нашла ужасные письма матери, умоляющие его о помощи, о возможности увидеть ее снова. Она едва это вынесла…
Джипси глубоко вздохнула, стараясь не думать об этом сейчас, не думать о том, что в ту ночь, когда она встретила Рико, она так легко сдалась ему. Неужели ее тянуло к таким могущественным и грубым мужчинам, несмотря на то, что сделал ее отец с ней и ее матерью?
Снова вздохнув, она повернулась к мирно спящей Лоле. Ее отец мертв, и хотя она оказалась в такой жуткой ситуации, она не похожа на свою мать. Ее не так легко будет разлучить с дочерью, она сильнее. Они пройдут через это, и Джипси не позволит ему лишить ее дочери.
Следующим утром Рико сидел за стойкой в ультрасовременной кухне, пытаясь читать «Файнэншэл таймс», которая не могла удержать его внимания. Он оглянулся, поморщившись. Джипси была права: для невинного ребенка — это настоящее минное поле. Наблюдая, как Лола счастливо бегает вокруг, где опасность подстерегает ее буквально на каждом шагу, он вспотел от ужаса. Раньше он никогда не брал в расчет детские нужды.
Сердце мужчины сжалось, когда он вспомнил этот живой моторчик. Ее присутствие в его доме было таким правильным, и ему захотелось убить всякого, кто косо посмотрит на его дочь.
Рико не мог представить никого красивее Лолы, она была совершенна. И, как он мрачно отметил, все указывало на то, что Джипси — хорошая мать.
Когда он вчера увидел на кухне готовящую шоколад Джипси, то почувствовал себя чужим в собственном доме. Зато она выглядела абсолютно на своем месте, будто он и не приводил никогда в этот пентхаус своих многочисленных любовниц.
Когда Рико затем зашел к Лоле, на него накатила такая волна эмоций, которой он никогда не испытывал раньше. Дрожащей рукой он коснулся румяной щечки, мягкой, точно лепесток розы. И глядя на ее личико, ореол золотистых волос и такое крохотное тельце, он вдруг понял, что, возможно, влюбился впервые в жизни.
Что до ее матери… Рико был рад злости, появившейся в нем при одной только мысли о ней. К Джипси он чувствовал только постоянное физическое влечение, которое никак не хотел признавать, и желание отомстить. Подчинить ее своей воле и заставить заплатить за то, что скрывала от него дочь.
В этот момент из динамика радионяни, который, наверное, оставила на кухне Джипси прошлой ночью, донесся всхлип Лолы. Она всхлипнула еще раз, и ее плач стал громче по мере того, как она просыпалась. Рико мгновенно напрягся, ругая про себя Джипси. Почему она никак не подойдет к дочери? Может, с ней что-то не так?
Он уже собирался броситься в комнату, как услышал хриплый от сна тихий голос Джипси:
— Доброе утро, солнышко.
Услышав шорох движения, он все же не успокоился. Голос Джипси снова заставил его напрячься, правда, по другой причине.
— Ты хорошо спала, моя сладкая?
Лола что-то проворковала в ответ, и из динамика донеслись звуки поцелуев. Рико стало жарко.
— Уверена, что тебе снились чудесные сны… Ты моя драгоценность, правда?
Рико резким движением выключил радионяню. Вся трудность заключалась в том, что она была и его драгоценностью, и чем быстрее Джипси это поймет, тем лучше.
Джипси как раз заканчивала кормить Лолу, когда в кухню вошел Рико. Ее сердце тут же заколотилось, и она почувствовала себя неловко в тех же изношенных джинсах, старой футболке еще с колледжа и с небрежным пучком на голове.