По лицу Людки пробежала мгновенная тень – Ирка поняла, что попала по больному месту. Но Людка гордо выпрямилась.
– У меня все прекрасно, – внушительно сообщила она, кося взглядом на подружек, – информация явно предназначалась для них, а не для Ирки. – А Андрея я просто хочу передать в хорошие руки…
«Пловчиха» и «стрекоза» ревниво зыркнули друг на друга… а Ирка заржала в голос. До колик в животе.
– Ой, не могу… – приваливаясь к холодной кафельной стене, простонала она. – Андрей… Такой весь из себя… А его… Как щенка… А в какие хорошие руки – в эти или в эти? – тыча то в здоровенные, с коротко остриженными ногтями лапы «пловчихи», то в наманикюренные пальчики «стрекозы», спросила Ирка. – Или вы его… в четыре руки? Тогда он даже не щенок, он – рояль! – она снова захохотала.
– Девочка, ты совсем дура? – все тем же задумчивым тоном поинтересовалась «стрекоза». – Ты тут одна, нас трое, мы старше и сильнее, мы можем сделать с тобой что захотим.
А вот этого говорить не стоило. Совсем. Иркин смех оборвался, будто его выключили. Девчонка выпрямилась. Она стояла спиной к зеркалу, но ей не надо смотреть на себя, чтобы знать – глаза у нее наливаются грозной зеленью. Вот таких, которые втроем на одного, Ирка не выносила просто… до тошноты! И за людей не считала. Она и раньше, когда не была ни ведьмой, ни оборотнем, дралась с ними так, что летели оторванные карманы и ручки портфелей, и даже если не удавалось победить, любители поиздеваться над слабыми потом обходили ее по широкой дуге: «Ну ее, психованную, еще покусает – бешенством заразит!»
Ирка растянула свеженакрашенные губы в недоброй усмешке. Можно, конечно, и покусать, но Танька права, необязательно все решать грубой силой. Ирка пожала плечами – при желании это можно было принять за ответ – и наклонилась, засовывая помаду в кармашек рюкзака. Выпрямиться ей не дали.
– Сейчас у нее в голове прояснится, – процедила Людка – глаза сощурены, рот перекошен, даже нос и щеки, казалось, стали другими, обычно симпатичная, теперь она сильно напоминала гиену. – А ну-ка, девчонки, умоем ее холодной водичкой… – и вцепилась Ирке в волосы.
«Пловчиха» подскочила к Ирке и крепко ухватила ее за локти. «Стрекоза» налетела с другой стороны, плечо сжало как в тисках. Рюкзак свалился на плиточный пол туалета, расческа отлетела в одну сторону, помада – в другую, и девчонки поволокли Ирку… к унитазу. Ирка не сопротивлялась.
– Яка Фенька – таки и вытребеньки./Яка Людка – таки и подружки/Розуму як у козы,/А всей тилькы и красы, що прыщавые носы, – звонко бросила она.
Девчонки замерли. Переглянулись.
– Психованная, да? – с некоторой надеждой глядя на Ирку, спросила «пловчиха».
– По-моему, она нам какую-то гадость сказала, – прокомментировала «стрекоза».
– А девочкам, которые старшим гадости говорят, рот моют! – взвизгнула Людка и попыталась пригнуть Иркину голову к унитазу.
В тот же миг по двери шарахнули, как тараном, и в туалет ворвалась Наташка Шпак – мокрые от пота волосы липли ей ко лбу. За ней бегом мчались ее братец и… Андрей.
– Мальчики, стойте, вам туда нельзя! – на пороге появилась монументальная фигура Бабы Кати.
Но было уже поздно. Глаза у мальчишек стали большие и перепуганные, и… Шпак со сдавленным воплем ринулся вон из девчоночьего туалета. Зато Андрей метнулся внутрь, как в горящий дом! И с криком:
– Уйди от них, пока и тебя не заразили! – выдернул Ирку из рук девчонок и прижал ее голову к себе, точно закрывая от опасности.
«Все очень трогательно!» – подумала Ирка, сопя ему в сгиб локтя. Шерсть его свитера щекотала нос… Но не видно же ничего! Ирка повертела шеей, выкручиваясь из хватки Андрея.
Баба Катя глядела на замерших возле унитаза трех девчонок остановившимися глазами и монотонно повторяла:
– И комиссия как раз… Как раз когда комиссия…
– Ничего не было, Екатерина Семеновна! – пробормотала Людка, бросая ненавидящие взгляды то на Ирку с Андреем, то на торжествующую Наташку Шпак.
– Как же не было, когда у тебя все на лице написано! – выдавила Баба Катя.
– Что напи… – начала Людка, делая шаг к зеркалу… по школе пронесся долгий, вибрирующий вопль.
Людка орала, вцепившись обеими руками себе в волосы и глядя в зеркало. На покрывающую все лицо россыпь роскошных, пламенеющих, как фонари, прыщей. «Пловчиха» и «стрекоза» переглянулись – и заорали тоже, отчаянно тыча друг в друга пальцами. Проклевываясь, как птенчики из яиц, прыщи вспыхивали у них на щеках, бурный, прямо-таки вулканический прыщ нахально вырос у «пловчихи» на носу!
– Что здесь постоянно за шум? – донеслось из коридора, и в туалет заглянула женщина в элегантном деловом костюме. При виде покрытых прыщами девчонок ее идеально вычерченные брови на холеном, без возраста, лице недоуменно поползли вверх. Потом она заметила мальчишек – и брови вообще исчезли под выстриженной ступеньками челкой.
– Ну вот! – обреченно вздохнула Баба Катя. – Я же говорила, что комиссия! А ведь у нас все было в порядке! И литература в методкабинете! И огнетушители на каждом этаже! А вы! – она с горестным упреком поглядела на обсыпанных прыщами девчонок и очень громко и решительно объявила, косясь на стоящую в дверях женщину, точно проверяя ее реакцию. – Девочек – в медпункт, школу на карантин, вызываем санстанцию, врачей, МЧС…
– Заборы, военные в скафандрах и звено вертолетов с воздуха… – негромко сказала женщина. Поправила на плече плоскую сумочку, похожую на маленький кожаный чемоданчик, и, звонко цокая каблуками по плиточному полу, проследовала в туалет. Бестрепетной рукой взяла Людку за подбородок. – Похоже на аллергию. Девочкам, конечно, следует показаться врачу, но, думаю, через недельку сойдет само.
– Сойдет? – шмыгая носом, пролепетала Людка, глядя на незнакомку, как верующий на икону.
– А дискотека? – всхлипнула «стрекоза». – А… – она покосилась на Андрея и тут же ненавидяще – на Ирку.
– Ну, милочка, на вас не угодишь! – усмехнулась незнакомка, удостоив Ирку лишь мимолетным взглядом.
А та смотрела на даму во все глаза – она ее уже где-то видела! И голос слышала! Как-то часто это стало происходить – люди, которых она вроде бы знает, только не помнит откуда, голоса, вроде бы знакомые, да не сообразишь чьи… То ли у нее ранний склероз… То ли… Следующая мысль Ирке сильно не понравилась – похоже, вокруг нее не просто происходят очередные загадочные события, но ее еще и крупно дурят! Только непонятно кто именно и для каких конкретно целей! Пока непонятно, но она обязательно разберется или… погибнет. И это не красивые слова: не разберется – прирежут, как цыпленка!
Но следующие слова элегантной дамы из комиссии министерства заставили Ирку позабыть даже о необходимости защищаться от караулящего ее убийцы ведьм и затаить дыхание.
– Лучше, конечно, сегодня распустить детей по домам, так, для перестраховки, вдруг я все-таки ошиблась! – повернувшись к Екатерине Семеновне, объявила дама.