За спиной у Ирки хрустнул снег – девчонка стремительно обернулась. Оксана Тарасовна стояла на тропинке у нее за спиной… и медленно отнимала от уха мобильник.
– У твоего дружка рингтон на мобилке – мертвого разбудит, не то что спящего, – мило улыбнулась Оксана Тарасовна. – А обратно заснуть не получится, – она медленно подняла руку – на среднем пальце болтался Богданов брелок. Розовенькая подушечка. Та самая, что мгновенно отправляла в сон, выпуская на волю здухача. И Танька без сознания, тоже не поможет…
– Ирка! Ирка! – отчаянно надрывался в трубке Богданов голос. – Ирка, я сейчас! Ты только держись!
Сквозь динамик донесся отдаленный грохот – Ирка поняла, что Богдан шарахнулся головой об стенку. Чтоб отключиться! Он такой, он может, он сейчас будет здесь…
Оставляя за собой все такой же пушистый, нетронутый снег, волна призрачного огня беззвучно скатилась со склонов холма и расплескалась по аллее. Деревья сквера медленно заколыхались, как отражение во взбаламученной воде! Их контуры таяли, точно растворяясь в холодном зимнем воздухе. Проступая прямо сквозь них, появлялись очертания совсем другого места!
Ирка едва успела шарахнуться в сторону – чуть не пропоров ее насквозь, из земли выросли острые колья. Белые языки снега расползлись в стороны, обнажившаяся черная земля захлюпала, раскрываясь… истошно скрипя и переваливаясь сбоку набок, вынырнул старый, покосившийся крест. Неровные ряды белых холмиков, проглядывающие сквозь снег оградки и запорошенные навершия крестов… некоторое время изображения современного чахлого скверика и старого деревенского кладбища существовали одновременно, точно наложившись друг на друга. Темные контуры деревьев еще висели в воздухе, будто вычерченные черным карандашом на белом фоне – и пропали окончательно. Как гриб из земли, на горизонте проклюнулась приземистая церковка.
– Кто не был здесь в начале заклятья, тот потом уже не сможет проникнуть внутрь, – любезно сообщила Ганна Николаевна. – Так что в ближайшие полчаса нам никто не помешает.
– Убитая в Германии ведьма… – выдохнула Ирка. – У нее был дар возвращать кусочки прошлого.
– А теперь этот дар есть у меня, – усмехнулась киевская ведьма.
Ирка сильно оттолкнулась ногами. Вытянувшееся в струнку тело взвилось к вершине холма, изменяясь на лету. Девичье лицо вытянулось жаркой пастью, руки-ноги ощетинились толстыми когтями, гладкая черная шкура обтянула, как комбинезон, а между лопатками прорезались роскошные крылья. Оскалив зубы и захлебываясь ревом, крылатая Хортица летела на врага…
Истошный визг, как у прищемившей лапу собаки, пронесся над старым кладбищем. Крылатая борзая просвистела мимо своей добычи и ухнула к подножью холма. Громадное черное тело забилось, молотя лапами и крыльями… превращаясь в мокрую от снега тоненькую черноволосую девочку.
Ирку будто кто-то схватил за запястья. Руки рывком вытянуло вперед, дернуло… и точно на аркане поволокло вверх по склону холма, взрывая густой снег. Снеговая маска залепила лицо, мокрая грязь набилась в ноздри, рот, волосы, заклеила глаза… Ослепшую и оглохшую Ирку с невероятной силой вздернуло на ноги, развернуло и… приложило спиной об твердое и ребристое. Руки растянуло в стороны… раздался отчетливый щелчок, точно захлопнулись наручники, Ирка дернулась и поняла, что прикована!
Она отчаянно затрясла головой, пытаясь избавиться от налипшего на ресницах снега. Теплая мягкая ладонь ласково-ласково погладила ее по лбу и щекам. Сквозь мутную пелену то ли слез, то ли талой воды Ирка увидела качающееся над ней лицо Ганны Николаевны.
– Шел долговяз, в земле завяз, утекай – не утечешь, догоняй – не доженешь… – торопливо забормотала Ирка, зная, что снег под Ганной Николаевной стремительно тает, обнажая вязкую, как болото, землю, что щупальцами взбегает по ногам, кандалами сковывая щиколотки… Осталось только крикнуть «стоит колодой посреди огорода» – и киевская ведьма попалась!
Украшение на Иркиной шее полыхнуло огнем. Пылающая удавка сжала горло, намертво перехватывая и слова, и дыхание. Голову отогнуло назад, с силой приложив об острые колья. Затылку стало больно и горячо, за шиворот потекла теплая струйка. Грудь распирало от желания вздохнуть, но дышать нечем, ни капли воздуха не проникало в раздутые легкие. В голове бухал молот, перед глазами закрутились огненные колеса…
И вдруг все кончилось. Жадно, с присвистом дыша, мокрая, как вынырнувшая из канализации мышь, Ирка обвисла на могильной ограде, к которой была прикована.
– Ботинки испачкала, тварь, – брезгливо скривилась Ганна Николаевна, оглядывая свои заляпанные черной землей щегольские сапожки… и с размаху залепила Ирке хлесткую пощечину.
Голова у девчонки мотнулась, окровавленные волосы рассыпались по плечам.
– Что за поведение, девочка? – голосом дамы из комиссии министерства процедила киевская ведьма. – Бросаешься на взрослых… прям как собака, – ведьма хихикнула, – хамишь. Вот пришлось тебя… немножко придержать, – киевская ведьма снова засмеялась, легким движением касаясь усыпанных зелеными камнями серебряных браслетов, намертво приковавших Иркины руки к могильной оградке. – Попытаешься кинуть заклятье – эта штучка на шее перережет тебе горло, – небрежно добавила она. – В платье, туфлях и диадеме все было бы много проще, в том числе и для тебя. Ты бы даже ничего не почувствовала. Зачем ты их сняла? – она метнула быстрый злобный взгляд на Оксану Тарасовну.
– Я предупреждала вас, старшая, что платье не годится, – спокойно ответила та. – Девчонка не настолько глупа, чтоб отправиться на школьную дискотеку, вырядившись, как кукла в витрине магазина!
– Значит, надо было предупреждать лучше! – взвизгнула Ганна Николаевна, и лицо ее вдруг опять стало… старым. Морщинистой, как печеное яблоко, острой мордой злобной старухи с вытянутыми в нитку губами.
Старшая! Ирка отчаянно дернулась в своих оковах. Домовик говорил о старшей, той, которой мохнатые хозяева боялись больше остальных ведьм! Все решили, что речь о Стелле, но ведь Стелла сама боялась убийцу ведьм, значит, не могла быть грозной старшей! А они забыли, совсем забыли слова домовика – все, кроме Оксаны Тарасовны, которая изначально все знала и вела их в ловушку, и… Таньки! Раненая Танька говорила в бреду! Только Оксана Тарасовна заставила ее замолчать!
– Да-да, – точно читая ее мысли, покивала Ганна Николаевна. – Твою подругу еще очень беспокоило, куда девается дар погибших ведьм. Впрочем, ты уже, наверное, догадалась… – заглядывая Ирке в глаза, выдохнула киевская ведьма. – Все, что было у них, доставалось мне!
– Так не бывает, – выдавила Ирка – украшение шевельнулось у нее на шее, но сжимать горло не стало. – Только лишенные дара могут воспринять его от умирающей ведьмы, а у ро́жденной свой есть, чужой ей не нужен.
– Но это же не значит, что не хочется! – сверкая идеально ровными зубами, звонко расхохоталась Ганна Николаевна. – Я потратила несколько лет на то, чтобы найти способ прививать чужой дар к своему, и добилась успеха! – Ганна Николаевна горделиво огляделась по сторонам, точно ожидая аплодисментов от невидимой публики.