Голова парня перекатилась от толчка, длинные волосы, как черные карандашные штрихи, перечеркнули бледное лицо. Врач наклонился над пострадавшим, бережными движениями придавливая кожу вокруг красных язв.
– Ты знаешь, это не обморожение! – подняв на Ирку глаза, вдруг озадаченно пробормотал он. – Это – химические ожоги! Как будто его в кислоте топили. А обморожения – никаких следов! Говоришь, из воды вытащили?
Ирка энергично закивала.
Врач пожал плечами:
– Зимой из воды – и никакого обморожения? – бормотал он, выкатывая из угла стойку капельницы. – Парень спортивный… Может, «моржует»?
– Без плавок? – невольно вырвалось у Ирки.
Доктор пристально поглядел на нее:
– Ты в каком классе?
– В седьмом…
– Вот и не смотри туда – в седьмом анатомию человека еще не изучают! – усмехнулся он, аккуратно вводя иглу капельницы в бессильную руку черноволосого.
Ирка испуганно хватанула ртом воздух и просто ощутила, как становится красной – будто это ее в кислоте топили.
– Пусть пока капает, нужно ослабить интоксикацию организма, – уже без всякой насмешки деловито бросил врач и специально пояснил: – Не знаю, где и чем его так обожгло, но наверняка еще и надышался дрянью. Сестра освободится, возьмет анализы, потом надо купить кое-что из лекарств… – он вдруг оборвал сам себя и обратился к Ирке, – Ты родителей его знаешь?
– Я и его-то в первый раз вижу, – все еще чувствуя, как горят щеки, замотала головой Ирка.
– Плохо. С такими ожогами он не скоро встанет, а лекарства сейчас сама знаешь… – врач повернулся и вышел.
Ирка растерянно осталась стоять посреди смотровой. А ей что делать? Уйти? Оставить парня – совсем одного, без сознания? Говорят, за капельницами следить надо – если лекарство вытечет и в иглу попадет воздух, то все, конец! Она недоуменно поглядела на полные флаконы – что ж ей, всю ночь сидеть? Она торопливо огляделась, содрала со стоящего в смотровой топчана не слишком чистую простыню и, стараясь не смотреть, накинула ее на «анатомию человека». Фф-у-х, вот так уже лучше!
Точно почувствовав прикосновения ткани к обожженной коже, парень застонал и дернул локтем.
– Тихо-тихо! – прошептала Ирка, ловя его за руку. – Не дергайся, иголку вырвешь! – она бережно уложила ему руку вдоль тела.
Тяжелые веки медленно поднялись, темно-серые, почти черные глаза затуманенно уставились в висящее между ним и потолком Иркино лицо, и бледные потрескавшиеся губы тихо прошептали:
– Пить…
– Сейчас! Сейчас-сейчас! – Ирка заметалась по смотровой. Ему минералку надо, без газа! Но пока она будет ночью искать ларек, неизвестно, что с ним станется! Господи, ну почему другие, нормальные девчонки никогда не оказываются в больнице один на один с голым, обожженным кислотой парнем – только она?
– Пи-ить! – снова мучительно простонал черноволосый.
– Сейчас! – уже чуть не плача Ирка кинулась к крану и, схватив медицинского вида фарфоровую плошку, торопливо наполнила ее водой. – Вот, выпей, а я потом сбегаю… – она осторожно подвела ладонь ему под затылок и приподняла голову. – Пей!
И он глотнул.
Если бы она засунула ему в глотку гранату с выдернутой чекой, эффект был бы, наверное, не меньше. Глаза у него безумно выпучились, вода фонтаном разлетелась изо рта, он сел, едва не выдернув капельницу из сгиба локтя – выбитая у Ирки плошка с грохотом завертелась по полу. Парень судорожно хватал ртом воздух, точно вынырнувший из глубины пловец.
– Это… Что это было? – наконец выдавил он, и хрипло закашлялся.
– Вода… – дрожащим голосом пролепетала Ирка.
– Это – вода? – теперь в голосе его звучала ярость. Он еще несколько раз вздохнул и пристально уставился на Ирку. Лицо его уже не походило на лицо мертвеца. Наоборот, оно ожило, даже порозовело, а в темно-серых глазах появился неприятный желтый огонек. – Ты что со мной сделала? – свистящим шепотом прошипел он, и Ирка поняла, что он в настоящем бешенстве!
– Ну а что такого, конечно, воду из под крана пить не рекомендуют, но я вот пью, и ничего! – пятясь, залепетала она.
– Это ты называешь ничего? – шипение стало вовсе угрожающим. Невероятно гибким, плавным движением он подался вперед…
Точно – восточные единоборства! – мелькнуло в голове у Ирки. – Или эта… как ее… капоэйра!
– Ты меня чуть не прикончила, коза идиотская! – казалось, от него летят искры, как от вздыбившего шерсть кота. – Меня по всей вашей канализации проволокло, ты, ведьма проклятая!
– Я тут при чем?! – шарахаясь от него, перепуганно вскричала Ирка. – Эй, погоди! А откуда ты знаешь, что я ведьм…
Дверь смотровой с грохотом распахнулась, и внутрь, спиной вперед, влетела Танька. На пороге воздвиглась… Оксана Тарасовна. В руке у нее угрожающе покачивалась та самая, брошенная врачом, ножка стула.
– Ага! Вторая тоже здесь! – со зловещим удовлетворением процедила ведьма-хозяйка. – А это кто такой? – тыча в сидящего на каталке парня ножкой стула, требовательно вопросила она.
– Никто! – торопливо ответила Ирка, на всякий случай вклиниваясь между каталкой и разъяренной Оксаной Тарасовной.
– Ах так, я для тебя никто? – видно, от гнева у черноволосого вовсе перехватило дыхание – вырывающееся из его горла шипение вибрировало и перхало, как пустой водопроводный кран.
– Пациент, – объясняя не столько Оксане Тарасовне, сколько изумленно вытаращившей глаза Таньке, сказала Ирка. – Упал в воду, чем-то траванулся, а может… может, и по голове получил! С головой явно большие проблемы! – косясь на дымящегося от злости брюнета, прикинула она.
– Пациент? – протянула Оксана Тарасовна таким тоном, будто наличие в больнице пациентов было совершенно непредвиденным хамством, направленным лично против нее. И вдруг, растопырив пальцы рожками, ткнула поверх Иркиного плеча.
Парень, как раз набравший полную грудь воздуха, чтобы разразиться очередными непонятными претензиями, сдавленно охнул, глаза его закатились, и он откинулся обратно на каталку.
– При травмах головы очень полезен здоровый сон, – злорадно пробормотала Оксана Тарасовна и всем телом угрожающе развернулась к Ирке. – А вот теперь поговорим! Что вы сделали с Мариной?
– Ага! – донесся из приемной торжествующий вопль. – Так это они девчонку зарезали! Я вызываю милицию!
– Эту тоже усыпите? – потирая ушибленную спину, невозмутимо поинтересовалась Танька.
– Такие никогда не спят, – ворчливо буркнула в ответ Оксана Тарасовна. – Такие даже во сне… – не договорив, она просто сильным толчком ноги захлопнула дверь смотровой – стекло жалобно задребезжало. Глаза ведьмы-хозяйки начали стремительно наливаться болотной зеленью, – Что она тебе сделала, Хортица? Она всего лишь ро́бленная…