– Сегодня она вела себя вызывающе, – сказала Катерина.
– Ты хочешь ее уволить?
– Не знаю. А ты?
Торн пожал плечами.
– Похоже, что Дэмьен к ней привык.
– Я знаю.
– С этим надо считаться.
– Да, – вздохнула Катерина. – Конечно.
– Но ты можешь ее уволить, если хочешь.
Катерина помолчала немного.
– Я думаю, она сама уйдет.
Дэмьен сидел между ними, уставившись в пол; Машина въезжала в город.
Церковь Всех Снятых была гигантским строением. Здесь слились воедино элементы архитектуры XVII, XVIII, XIX и XX веков. Огромные входные двери были всегда открыты, внутри днем и ночью горел свет. Сегодня лестница, ведущая к дверям, была покрыта ковром цветов, и по обе ее стороны стояли торжественно одетые шафера. На торжество собралось множество людей, и охранники с трудом сдерживали толпу. Это отнимало много времени, и лимузинам пришлось выстроиться в цепочку в ожидании своей очереди. Они подъезжали к дверям церкви и высаживали пассажиров.
Лимузин Торнов из-за опоздания оказался позади остальных машин. Здесь охраны не было, и люди окружили машину, бесцеремонно заглядывая внутрь. Автомобиль медленно продвигался вперед, а толпа все сгущалась. Задремавший Дэмьен очнулся, и его испугали люди, заглядывающие в окна. Катерина прижала мальчика к себе и посмотрела вперед. Людей становилось все больше, они уже начали толкать машину. Уродливая голова гидроцефала приблизилась к окошку, и он начал стучать по стеклу, как будто просился в машину.
Катерина отвернулась, ей стало нехорошо, а урод расхохотался и понес какую-то чушь.
– Боже мой, – сказала Катерина, поборов тошноту. – Что здесь происходит?
– Затор на целый квартал, – ответил Гортон.
– Объехать никак нельзя?
– Машины стоят бампер к бамперу и сзади, и спереди.
Стук по стеклу продолжался, и Катерина закрыла глаза, пытаясь не слышать все усиливающийся неприятный звук.
– Неужели никак нельзя отсюда выбраться? – взмолилась она.
Дэмьен тоже разделял тревогу матери, в его глазах появилось беспокойство.
– Все хорошо… все в порядке, – успокаивал малыша Торн, заметив его тревогу. – Эти люди нас не обидят, они только хотят посмотреть, кто сидит в машине.
Но глаза ребенка начали расширяться от ужаса, только смотрели они не на толпу, а выше, – на поднимающийся совсем рядом шпиль церкви.
– Не надо бояться, Дэмьен, – сказал Торн. – Мы идем смотреть свадьбу.
Страх ребенка усиливался, лицо его напряглось. Машина неумолимо приближалась к церкви.
– Дэмьен…
Торн взглянул на Катерину, не спускавшую глаз с ребенка. Лицо Дэмьена стало совсем каменным, он весь сжался, хотя толпа давно отступила, и перед ними предстал величественный собор.
– Все в порядке, Дэмьен, – шепнула Катерина. – Люди уже ушли…
Но взгляд ребенка был по-прежнему устремлен на церковь, а в глазах застыл страх.
– Что с ним случилось? – резко спросил Торн.
– Не знаю.
– Что с тобой, Дэмьен?
– Он перепуган до смерти.
Катерина протянула мальчику руку, и он вцепился в нее, с отчаянием заглядывая в глаза то ей, то Торну.
– Это всего лишь церковь, дорогой, – напряженно выговорила Катерина.
Мальчик резко отвернулся. Губы у него пересохли, он начал впадать в панику: дыхание стало прерывистым, кровь отхлынула от лица.
– Боже мой! – ахнула Катерина.
– Ему нехорошо?
– Он весь как лед. Холодный как лед!
Лимузин резко затормозил у церкви, дверца распахнулась: один из шаферов протянул руку Дэмьену, и тот забился в ужасе, вцепившись в платье Катерины.
– Дэмьен! – закричала Катерина. – Дэмьен!
Она пыталась разжать его пальцы, но он держался за платье со все большим отчаянием.
– Джереми! – Катерина теряла самообладание.
– Дэмьен! – крикнул на него Торн.
– Он рвет мое платье!
Торн наклонился к ребенку, но мальчик еще сильнее вцепился в мать, царапая ее по лицу, хватаясь за волосы, отчаянно пытаясь удержаться.
– Помогите! Боже! – взвизгнула Катерина.
– Дэмьен! – заорал Торн, тщетно пытаясь оторвать ребенка. – Дэмьен! Отпусти!
Дэмьен от ужаса пронзительно закричал. Собралась толпа, с любопытством наблюдающая за их схваткой. Гортон, пытаясь как-то помочь, повернулся с переднего сиденья и попытался подтолкнуть его, чтобы вытащить на улицу. Но ребенок превратился в настоящего зверя, он орал, а его пальцы с острыми ногтями вонзились в лицо и голову Катерины. Ему удалось даже вырвать изрядный клок ее волос.
– Уберите его! – закричала Катерина.
В ужасе она начала бить Дэмьена, пытаясь вывернуть руку, вцепившуюся ей в лицо. Резким движением Торн оторвал ребенка, схватил его в охапку и прижал к себе.
– Поехали! – крикнул он, задыхаясь, Гортону. – Поехали отсюда!
Ребенок продолжал биться. Гортон захлопнул двери, лимузин рванулся вперед.
– Боже мой, – всхлипывала Катерина, обхватив голову руками. – Боже… мой…
Лимузин двигался вперед, и судороги ребенка постепенно стихали, его голова запрокинулась в полном изнеможении. Гортон выехал на шоссе, и через несколько минут в машине наступила тишина. Глаза у Дэмьена горели, на лице проступили капельки пота. Торн все еще не отпускал его руки. Рядом сидела потрясенная Катерина, с растрепанными волосами, один ее глаз совсем закрылся. Ехали молча, никто не осмеливался заговорить.
Приехав в Пирфорд, они отвели Дэмьена в его комнату и немного посидели с ним. Лоб ребенка был холодный, и врача вызывать не пришлось. Дэмьен старался не смотреть на них: он, похоже, и сам испугался того, что натворил.
– Я позабочусь о нем, – спокойно сказала миссис Бэйлок, войдя в комнату.
Увидев ее, Дэмьен немного успокоился.
– Он очень перепуган, – сказала Катерина.
– Он не любит церковь, – ответила служанка. – Я же хотела повести его в парк.
– Он стал… совсем диким, – произнес Торн.
– Он просто рассердился. – Миссис Бэйлок прошла вперед и взяла Дэмьена на руки. Он прижался к ней, а Торны молча наблюдали. Затем медленно вышли из комнаты…
– Здесь что-то не так, – сказал ночью Гортон своей жене.
Она молча выслушала его рассказ о том, что произошло днем.
– Что-то не так с этой миссис Бэйлок, – продолжал он, – и что-то не то с этим мальчиком, и что-то не то во всем этом доме.