– Очень рад это слышать. Тогда – до связи!
– Бывай.
Я опустил руку с телефоном, и тут он сам зазвонил, но на экране высветился какой-то незнакомый номер. Возможно, это Виталий Александрович или кто-то от него.
– Да?
– Кирилл, рад тебя снова слышать! – неожиданно раздался голос Романа Александровича.
– Откуда у вас этот номер?
– Виталий Александрович любезно дал. Кто же ещё?
– Так вы с ним знакомы?
– Ну, кто же его не знает?
– И как дела?
Я медленно побрёл в сторону гостиной, ожидая услышать нечто неприятное, однако ничего подобного не случилось.
– Хочу сообщить, что я успокоил всех родственников, и здесь никакой проблемы нет.
– Спасибо.
– И в телевизоре твой образ больше не будет мелькать.
– Очень приятно.
– Могу я чем-то ещё помочь?
– Нет, спасибо.
– Хорошо, тогда ещё одно. Будь поаккуратнее с Виталием Александровичем. Он очень непростой человек. Договорились?
– Да, конечно. Спасибо за всё.
– Пока не за что. Постарайся выбраться из этой передряги без потерь.
– Буду стараться, что остаётся… – усмехнулся я и сбросил вызов.
– Кто это? – Людмила стояла в дверях кухни и нервно теребила волосы.
– Один хороший знакомый из органов. Всё в порядке.
Девушка приблизилась ко мне, и её дыхание участилось:
– Обними меня, пожалуйста. Я так устала, Кирилл, и хочу просто почувствовать рядом человека, которому не всё равно.
– Так получается, что это именно я и есть, – улыбнулся я и привлёк к себе Людмилу. – Ни о чём не беспокойся, мы вместе и обязательно со всем справимся.
Когда трое шустрых молодых ребят в ярко-оранжевой униформе удалились, поставив новый стеклопакет, а Людмила прибралась на кухне, мы снова уселись пить чай. Норд рядом звучно чавкал, поедая внушительный кусок мяса, и ещё громче пил воду из большой причудливой плошки, которую ему выделила хозяйка. Наташа и Женя снова расположились у окна и просто стояли рядом, думая каждая о своём. В общем, как ни странно после всего произошедшего, в доме опять установилась довольно умиротворяющая атмосфера.
– Как хорошо, когда всё в порядке, – мечтательно и как-то заискивающе произнесла Людмила. – Знаешь, мне кажется, что с тех пор, как мы с тобой встретились, всё происходит настолько странно и стремительно, будто бы я и не жила до этого, а просто так – протягивала и вымучивала каждый день. Знаешь, как это грустно – постараться встать попозже и задуматься о том, как бы убить время до вечера, когда можно снова ложиться спать. Чем забить этот промежуток? Я пробовала чем-то увлечься, но ничего меня по-настоящему не захватывало. Не знаю, может быть, я просто к чему-то подобному не способна или искала не там. В любом случае, у меня это не получалось. А вот с тобой – совсем другое дело, и, думаю, когда всё останется позади, мы будем друг другу не менее интересны.
– Может быть, и так. К сожалению, я не могу сейчас сказать ничего определённого – ответил я и натянуто улыбнулся.
– Знаешь, говорят, что в каждой паре обязательно кто-то любит другого больше. Думаю, что иначе и невозможно, как и, допустим, в любой сделке – обязательно есть более или менее заинтересованная сторона. Так вот, в нашем тандеме я с удовольствием возьму на себя, так сказать, активную роль. Хотя бы из-за благодарности за всё, что ты сделал.
– Тут даже не о чем говорить. Мне…
Раздался звонок в дверь, и мы невольно вздрогнули.
– Кто там ещё? – обеспокоенно спросила Людмила. – Мне уже кажется, что каждое вмешательство извне обязательно несёт нечто плохое.
– Может быть, это с рецепшена или опять кто-то из службы безопасности здания никак не успокоится? – предположил я, приподнимаясь. – Но, на всякий случай, давай-ка схожу я.
Выйдя в коридор, я нарочито медленно начал приближаться к двери, невольно вспоминая, как мне звонили Борис и Вера Павловна в день воскрешения. Кажется, это было давным-давно, а сейчас казалось слишком простой развязкой, чтобы оказаться правдой. Ведь тогда мне достаточно позвонить Носатому, чтобы основная проблема разрешилась сама собой, а потом дело останется только за телом Оли, что, несмотря на неожиданно возникшие осложнения, почему-то казалось мне делом нескольких дней. Позднее я пойму, что, наверное, чувствовал или знал где-то в глубине души, что в этом не было никакой необходимости, как и в поиске для неё жертвы, но сейчас принимал просто за благоприятный знак. Если бы это на самом деле оказались Борис и Вера Павловна, то всё было бы даже слишком легко.
Приблизившись к глазку, я увидел лишь пустую прихожую. Может быть, просто долго шёл? Аккуратно отперев задвижку и замки, я достал из кармана куртки револьвер Виталия Александровича, приоткрыл дверь и внимательно огляделся. И то, что я увидел, мне совершенно не понравилось. Ближе к лестнице лежала скомканная куртка, очень похожая на ту, что была на сердобольном охраннике. Что бы это значило? Невольно в голове всплыли слова Носатого о том, чтобы звонить ему при чём-то подозрительном, и, наверное, это был именно тот самый случай. Впрочем, я не торопился – что-то ещё томительно беспокоило и было явно необычным. Некоторое время я стоял, озираясь, а потом услышал обеспокоенный крик Людмилы:
– Кирилл, ну, что там?
– Ничего особенного… – ответил я, вдохнув, и тут же понял, в чём дело.
В самом воздухе было что-то неправильное и горячее, словно где-то недалеко располагалась парилка. Да, несомненно, ничего подобного раньше не было. Кажется, даже воздух немного завибрировал и поплыл. Может быть, пожар или всё проще – в доме есть бассейн, что было бы здесь совсем не удивительным? Хотя, пожалуй, всё-таки здесь происходит что-то другое. На лестничной площадке не слышно никаких звуков, кроме странных периодичных шаркающих ударов где-то выше – возможно, соседи что-то ремонтировали. В остальном никто не поднимал панику, и, наверное, в этом действительно не было нужды. Но, помимо жара, ощущалось ещё и некое зло или напряжённость атмосферы вокруг. Кажется, подобное я испытывал недавно, когда мы дрались с Людмилой, или, быть может, это было нечто иное. В любом случае, пора беспокоить Носатого. Пусть немного развлечётся – просто так сидеть в машине скучновато.
Я хотел уже вернуться в квартиру, когда где-то гулко хлопнула дверь, затем другая, и всё стихло. Потом ещё два раза подряд что-то открывалось и замирало, словно ожидая от меня ответа. Никаких шагов слышно не было, и это почему-то настораживало больше всего. Затем где-то очень медленно, со слабым поскрипыванием, начала приоткрываться дверь. Кажется, это продолжалось бесконечно долго, а когда, наконец, звук прекратился, послышался какой-то настороженный смешок. Потом ещё один, но уже ниже и явно детским голосом. Что же это такое? Я замер, но больше ничего не происходило.