Монах стоял у дверей высокого особняка и наблюдал за людьми. Кинжал, завернутый в ткань, покоился у пояса; Бенито сжимал его рукоятку, не вынимая руку из кармана.
Туристический автобус затормозил у студии. Бенито выскользнул из-под козырька и пристроился в хвост потоку людей, сошедших с автобуса. Он улыбнулся про себя, миновав привратника, а затем охранников в приемной. Вот он уже в студии. Здесь монах отделился от группы туристов, свернул в сторону и направился в туалет. Он зашел в кабину и огляделся. Пока ему везло, и Бенито помолился, чтобы удача и впредь не покидала его.
Монах подождал некоторое время, пока не почувствовал, как уверенность наполнила его душу. И тогда он вышел в коридор. Ему понадобилось минут пятнадцать, чтобы найти студию N$4. Осмотревшись по сторонам, Бенито толкнул дверь. Она тут же подалась, и монах проскользнул внутрь. Здесь было темно. Монаху без труда удалось спрятаться среди какого-то хлама. Теперь оставалось ждать начала передачи.
Дэмьен прибыл сорок минут спустя. Он перекинулся парой фраз с Кейт и продюссером, затем в сопровождении двух телохранителей направился в гримерную. Харвей следовал за ним.
Пока гримерша усердно занималась лицом Торна, тот заметил через плечо телевизионный монитор. На нем уже появились первые кадры передачи «Мир в фокусе». Демьен бесстрастно наблюдал за вереницами беженцев на экране. Люди отрешенно брели вдоль берегов разбушевавшейся реки. И тут в кадре возникла рухнувшая Асуанская плотина. Вода хлестала через пробоины.
Никто не заметил, как на губах Дэмьена мелькнула короткая усмешка.
В гримерной раздался голос Кейт Рейнолдс, доносящийся из двух динамиков: "Израильское правительство категорически отвергает обвинение в причастности Израиля к катастрофе, которая унесла как было объявлено на сегодняшний день около пятидесяти тысяч жизней. Однако многие высказывают опасение, что окончательное число жертв окажется в два раза больше.
У некотрых беженцев уже начался тиф, и, видимо, не избежать тяжелых эпидемий…"
Дэмьен взглянул на дверь, около которой застыли два его телохранителя, уставившиеся на экран монитора.
"Как и в Камбодже, – продолжала Кейт, – основная помощь была оказана не правительством пострадавшей страны, а Соединенными Штатами, в частности «Торн Корпорейшн».
Гримерша дотронулась до волос Дэмьена. Тот резко отстранился: – Спасибо, я сам причешусь.
Женщина передала Торну расческу и повернулась к столу. Она не первый раз сталкивалась с различными проявлениями тщеславия. Дэмьен Торн, накормивший добрую половину голодающих, настоял на том, чтобы причесываться собственными руками. Любопытно. Но в конце концов у всех, заносимых сюда волею судьбы, была своя изюминка. Да и вообще, стоит нацелить на человека телекамеру, как он тут же приобретает особые черты. Профессия наложила на гримершу определенный отпечаток, развив в ней наблюдательность. Позже она поведала своей приятельнице, что Дэмьен Торн – человек с большими странностями. Кожа его казалась чрезмерно огрубевшей, а кончики пальцев, наоборот, невероятно гладкими. Как будто на них вообще не было ни одной линии, словно они побывали в огне.
К сожалению, первопричина, символ которой был запечатлен на скальпе Торна, осталась для гримерши тайной.
Дэмьен Торн уложил наконец волосы и опять взглянул на монитор.
«И хотя некоторые обозреватели считают, будто „Торн Корпорейшн“ наживается на человеческой трагедии, тем не менее египетское правительство сообщило, что Торн поставляет сою почти на пятьдесят процентов дешевле, чем на мировом рынке».
Внезапно дверь приоткрылась, и в гримерную заглянул молодой человек. Он поинтересовался, готов ли Дэмьен. Тот кивнул, улыбнулся гримерше и покинул комнату в сопровождении своих телохранителей.
Голос Кейт раздавался и в коридоре.
«В центре всех проводимых корпорацией мероприятий стоит человек, имя которого уже при жизни стало легендой».
Дэмьен улыбнулся и переступил порог студии. Он увидел Кейт, залитую светом юпитеров. На нее, сидящую в легкой задумчивости, были направлены три камеры.
К Дэмьену приблизился один из сотрудников студии и, прижав к губам палец, повел их за собой. В полумраке Дэмьен разглядел Дина. Он шагнул вперед и постучал по часам: полчаса здесь, затем едем в Пирфорд. Позже будет звонить Бухер, кроме того, имеется целая куча бумаг, касающихся Израиля…
Дин внезапно наклонился к уху Дэмьена и прошептал: – Ты заметил, как здесь кормят? Потрясающе!
Дэмьен улыбнулся. Харвею Дину стукнуло уже сорок, а он, как мальчишка, все еще удивляется жизни.
В это время на противоположном конце студии медленно выступил вперед Бенито. Он все еще сжимал рукоятку кинжала. Ладонь была влажной от пота, а лоб покрылся испариной.
«На прошлой неделе, – рассказывала Кейт, – господин Торн прибыл в Британию в качестве самого молодого посла за всю историю Соединенных Штатов. Чуть позже в программе мы еще встретимся с господином послом».
Когда Дэмьен приблизился к своему креслу напротив Кейт, Бенито глубоко вздохнул и отступил в тень.
«Но сначала, – продолжала журналистка, – давайте остановимся на главных вехах в его карьере. Ее ведь не зря сравнивают с карьерой Джона Кеннеди».
Дэмьен удобно расположился в кресле. Бенито прикинул в уме расстояние, отделявшее его от Торна. Примерно десять-двенадцать шагов. Монах закрыл глаза, пробормотал какую-то молитву, затем открыл их.
– Разрешите вам помочь? – внезапно раздался над его ухом голос. Бенито вздрогнул и резко обернулся. Позади монаха стоял человек и с любопытством рассматривал его.
– Что-что? – промямлил Бенито, стараясь скрыть свое смятение.
– Сдается мне, что вы не участвуете в этой передаче, не так ли? – Это был скорее не вопрос, а вызов.
– Я ищу студию 8, – попытался выпутаться монах.
– Но это студия 4, а 8 – в коридоре напротив, – спокойно объяснил человек.
Бенито торопливо поблагодарил незнакомца и поспешил скрыться. Голос Кейт преследовал его. «После окончания Йельского университета Дэмьен Торн был зачислен в Оксфорд. Здесь же, в Англии, он стал победителем по водному поло на Кубок Уэстчестера…»
У двери Бенито оглянулся и заметил, что незнакомец пристально наблюдает за ним. В смущении монах двинулся от двери к юпитерам.
Следивший за ним человек что-то прошептал оператору. Они уставились в темноту, а затем направились к двери.
Бенито тихонько простонал и свернул направо. Он двигался вслепую, пытаясь сообразить, что делать, если его обнаружат. Монах напоролся на что-то плечом и задрал голову. Он заметил края металлической лестницы, ведущей к осветительным приборам. Ни минуты не размышляя, монах ухватился за перекладину и, подтянувшись, повис на лестнице, пока те двое стояли от него в каких-нибудь десяти футах.