Священник тут же воспользовался замешательством мальчика.

– А что, его брат – я полагаю, – он тоже участвовал в черных мессах?

– О нет, сэр, – возразил Дэмьен, уверенно покачав головой. – К этому времени Аттила уже убил его.

Марк задохнулся.

А Дэмьен уже не понимал того, что произносили его губы. Слова как будто сами выплескивались из него.

– Ему пришлось пойти на это, чтобы править в одиночестве. А потом, – внезапно мальчик понизил голос, будто пытаясь поделиться каким-то очень важным секретом, – он начал называть себя такими именами, как Великий Нимрод, Бич Божий и… Антихрист !

В классе воцарилось мертвое молчание. В этот момент дверь резко распахнулась, и в класс вошел Нефф. Он подошел к священнику. Будмэн дрожал всем телом, на лице его выступила испарина. Он находился в состоянии полнейшей растерянности. Нефф прошептал ему что-то. Священник кивнул в ответ.

Сержант обратился к Дэмьену:

– Следуйте за мной, Торн.

Дэмьен молча пошел за Неффом.

– Спишите то, что на доске, – выпалил Будмэн и поспешил вслед за Дэмьеном и Неффом, оставляя застывших в абсолютной тишине ребят. Через мгновение класс взорвался жарким и ожесточенным спором.

Нефф уводил Дэмьена в такое место, где их не смогли бы услышать. Семенивший за ними священник проскользнул в туалет. Ему необходим был глоток воды. Как только дверь за Будмэном захлопнулась, Нефф обернулся и сердито произнес:

– Что это вы там пытались проделать, Дэмьен? – Впервые сержант обращался к Торну по имени.

Дэмьен, до сих пор находящийся в состоянии прострации, медленно произнес:

– Я отвечал на вопросы, господин сержант.

Нефф отрицательно покачал головой.

– Вы просто выпендривались, – коротко бросил он.

Дэмьен даже не удивился, откуда Неффу все известно. Он был переполнен происшедшим, той внутренней колоссальной силой, которая вдруг открылась ему. – Но я знал все ответы! – твердил он Неффу. – Я их просто знал!

Сержант был неумолим.

– Вы не должны привлекать к себе внимание.

– Но я и не старался… – пытался оправдаться Дэмьен. – Я просто чувствовал это…

Нефф перебил мальчика.

– Наступит день, когда все узнают, кто вы, – отчеканил он. – Но этот день еще не пришел.

То же самое говорил Дэмьену и Бухер.

Опешив, Дэмьен пролепетал:

– Кто же я? – Подсознательно он начал испытывать страх. Мальчик не понимал происходящего, не ведал своего предназначения в этой жизни, он только заметил, что все эти люди как-то особо выделяли его. Дэмьену показалось, что он начинает сходить с ума.

– Почитай Библию, – посоветовал Нефф. – В Новом Завете есть «Откровение Святого Иоанна Богослова». Это как раз для тебя, Дэмьен… «Откровение»… для тебя… о тебе…

Дэмьен уставился на Неффа.

– Прочти его, – как-то слишком поспешно бросил сержант. – Прочти, выучи и осознай.

Слезы навернулись на глаза Дэмьену. От ужаса и усталости он заплакал.

– Что мне полагается осознать? – Мальчик с мольбой протянул к сержанту руки. – Пожалуйста, объясните мне.

Нефф долго и пристально разглядывал мальчика, прежде чем ответить. А затем тихо и с нескрываемым подобострастием в голосе произнес:

– Кто ты есть .

Дэмьену показалось, что перед уходом Нефф слегка поклонился ему.

Мальчик остался один в темном гулком коридоре, слезы струились по его лицу. Он пытался сосредоточиться и понять, что наговорили ему все эти люди. Наконец Дэмьен решил заглянуть в «Откровение Иоанна Богослова».

И узнать, было ли там действительно что-нибудь о нем самом.

7

В Дэвидсоновской Академии имелся вполне приличный оркестр, который принимал участие во всех праздниках. Марк был здесь ведущим горнистом. Хотя нотные возможности горна несколько ограничены, Марк удивительным образом приспособился вкладывать в звучание этого музыкального инструмента всю свою экспрессию. Кроме того, Марк получил и особое задание – выдувать на горне различного рода сигналы. Он горнил подъем по школьному громкоговорителю. Ребятам очень нравилось, как мальчик интерпретировал на свой лад обеденный призыв. Даже в постный день, когда повар, кашеваривший, по слухам, еще во времена гражданской войны под началом генерала Ли, стряпал для ребят осточертевшую вермишель с сыром или какого-нибудь резинового тунца, Марк непостижимым образом мог поднять подросткам настроение. В таких случаях он трубил к обедне дополнительное «у-у-у-у», будто импровизировал для солистки стриптиза.

День сегодня выдался пасмурный, и оркестр решил порепетировать для парада. Второй этаж общежития делился на маленькие комнатки, напоминавшие клетушки. Окнами они выходили на плац. На первом этаже, прямо под спальнями, располагались классные комнаты. В центре находился просторный и свободный зал. Именно здесь репетировались различные парадные оркестровки.

Сейчас оркестр исполнял марш, который нравился Марку. Музыка обволакивала мальчика, а барабан стучал в такт с его собственным пульсом. Прекрасные акустические параметры зала превращали обычную репетицию оркестра в праздник.

Была еще только середина дня, но на улице уже потемнело. Курсанты коротали свободное время либо в своих комнатах, либо в гимнастическом зале.

Никто не обращал внимания на Дэмьена. Мальчик только что стащил у Будмэна Библию. В спальнях курсантов не было Библии. Школа обеспечила своих учеников книгами по футболу и другим видам спорта, но не Словом Божьим. Первым делом Дэмьен отправился искать эту книгу в библиотеку, но не обнаружил здесь ни одного экземпляра. Возможно, он искал не на тех полках. Дэмьен был слишком осторожен, чтобы попросить у кого-нибудь помощи. Он тут же сообразил, что найдет Библию у священника. Нужно будет поискать у него в кабинете.

Дэмьен дождался дневного перерыва. Это было время, когда большинство курсантов и учителей разбредались по своим комнатам. Начинал греметь оркестр. Мальчик прокрался в кабинет священника. Кабинет, как всегда, был не заперт: в Дэвидсоновской Академии все полагались на кодекс чести.

На письменном столе и на полке лежало несколько томиков Библии. Дэмьен выбрал книгу в самой тусклой и неприметной обложке, надеясь, что ее хватятся в самую последнюю очередь. Он рассчитывал, что уже сегодня прочитает нужный текст и к вечеру вернет томик на место.

Когда Дэмьен по балкону возвращался к себе в комнату, кровь вдруг запульсировала в висках. Он отодвинул занавеску, которая заменяла курсантам дверь, и присел, чтобы собраться с мыслями. Он едва не терял сознание от головокружения и возбуждения.