– Выходит, знаешь ты этого змея, коза. К тебе он с самого начала летел! А нам голову морочишь, как я и подозревал! – страшно довольный объявил Вук и в честь собственной правоты кинул на тарелку еще пару вареников.
– Я его не приглашала! – отчаянно выпалила Ирка.
Вук осклабился еще радостней и добавил к паре вареников третий.
– Значит, тот самый змеюка, который к тебе перед Новым годом приходил. Интересно у вас – ты у него бабла не берешь, а он тебя замочить пытается. Правду базарят – мочат всегда за бабло! – глубокомысленно заключил Вук.
– Нет никаких доказательств, что это тот самый змей! – тревожно косясь на красную, как бабкин борщ, Ирку, вмешалась Танька.
«Близнецы» неожиданно закивали так старательно, что Ирка испугалась – они сейчас в собственные тарелки нырнут.
– Вот! – подпрыгнула Танька. – Видите! Они тоже так думают!
– Та шо воны там можуть думать чи не думать, якщо ни вы, ведьмы кляти, змия найти не можете, ни информации з иншой стороны як не було, так и нема! А ведь Велесова ночь уже прошла – Велесов день зачинается да на Змиевой неделе! Когда проходу и открыться, як не сегодня! Вы на связь-то выйти пыталися? – насел на «близнецов» дядька Мыкола.
Те дружно кивнули.
– И як?
«Близнецы» сожалеюще развели руками.
– Старались плохо чи помешал хто? – с иронией осведомился дядька.
«Близнецы» снова кивнули.
– Помеша-ал? – аж подскочил дядька, похоже, такого ответа он не ожидал. – Хто?
«Близнецы» выразительно пожали плечами – но при этом быстро и как-то недоверчиво мазнули взглядами по остальным богатырям.
– Но вы ведь догадываетесь? – наклоняясь через стол и внимательно вглядываясь в худые лица «близнецов», вдруг тихо сказала Ирка. – И про змея тоже… Раньше – нет, раньше не знали, а вот прямо сейчас начали догадываться… И вам почему-то очень страшно. Раньше страшно не было – а сейчас стало!
«Близнецы» растерянно вскинули глаза на пристально изучающую их ведьму – и тут же потупились, лишь бы не смотреть в мерцающие колдовской зеленью глаза.
Дядька Мыкола, Еруслан и даже связанный Федька вопросительно уставились на них, ожидая ответа.
– А с чего ты взяла, видьмочка, що воны про щось здогадуються? – разглядывая «близнецов», словно те были экспонатами в музее, с глубоким научным интересом спросил дядька Мыкола.
Ирка пожала плечами – она и сама толком не знала, откуда. Просто физиономии у молчаливых «близнецов» стали уж очень выразительные.
– Разве не видно? – кивая на них, выпалила Ирка. – Я с ними последнее время часто общаюсь – то посуду моем, то картошку чистим… Между прочим, они единственные люди, кто мне помогает!
Выражение лиц у «близнецов» стало, мягко говоря, странным. Будто Ирка им не комплимент сказала, а в лучшем бабкином стиле с размаху сковородкой по головам прошлась. Сзади звучно поперхнулся Вук.
– Что? – переспросила Ирка, недоуменно уставившись на богатырей. Все четверо старательно смотрели в разные стороны, словно ни за что на свете не хотели встретиться с Иркой взглядом. И без того унылая физиономия дядьки Мыколы вытянулась еще больше, фуражка сдвинулась на затылок, выдавая крайнюю степень растерянности. Щеки Вука раздулись, как два шара, словно он изо всех сил старался не захохотать, а Федька и Еруслан выглядели так, точно Ирка грязно выругалась.
– Что? – повторила она.
– Я тебе вчера предлагал помочь! – влез Богдан.
– Ключевое слово – предлагал, – в пустоту сообщила Танька.
Точно ужаленный, Богдан повернулся к ней и тихим, но оттого не менее грозным тоном поинтересовался:
– У тебя ко мне какие-то претензии?
– Ну что ты! – с ласковостью, ядовитой, как все медяницы, вместе взятые, пропела Танька. – Какие у меня… – тон подразумевал «у меня, такой клевой и потрясающей» – к тебе… – явно имелось в виду «такому козлу» – …могут быть претензии?
– Ну если у тебя… – на этот раз голосом играл уже Богдан – это «у тебя» звучало откровенным ругательством, – …ко мне… – «оскорбленному до глубины души», – претензий нет… Так и помалкивай! – приподнимаясь над табуретом, гаркнул он.
– Я буду говорить когда хочу, что хочу и где хочу! И кому хочу! – тоже вскакивая, гневно выпалила Танька. – А если тебе что-то не нравится… – Она на миг остановилась. В глазах ее мелькнуло отчаяние, похоже, она понимала, что сейчас, вот прямо сейчас надо остановиться или будет совсем худо, но ярость и боль туманили голову, сносили прочь все тормоза. – Не нравится – иди к своей новой подружке! Мотай отсюда! – уже в истерике взвизгнула Танька. – И не суйся больше к нам – ни ко мне, ни к Ирке!
– Тань… ты с дуба рухнула? – очень тихо спросил Богдан. Но посмотрел на Ирку – словно требуя, чтобы она вмешалась.
Ирка растерялась напрочь. Вскочила и замерла молча! Ну вот что говорить, когда твои лучшие друзья ссорятся? Да еще насмерть, изо всех сил стараясь сделать больно другому… и себе. Растерялась – и упустила момент.
– Действительно… почему бы мне не пойти… – процедил Богдан и дальше открытым текстом сообщил куда. Поднялся, резко отпихнув табуретку, какое-то время смотрел на Таньку – повернулся и вышел.
– Вот-вот! – дрожащим то ли от ярости, то ли от слез голосом крикнула ему вслед Танька. – Там тебе самое место… – Она явно хотела прибавить что-то еще…
Иркина ладонь запечатала ей рот.
– Кое в чем он таки прав, – глядя в бешеные Танькины глаза, процедила Ирка. – Ты, подруга, похоже, и впрямь с дуба рухнула!
Ну да – теперь-то слова нашлись, только немножко поздно!
– Богдан! Богдан, стой! – Ирка кинулась за ним, выскочила на крыльцо. Никого!
Она сбежала вниз, огляделась… Цепочка следов по свежевыпавшему снегу уводила прочь от дорожки. Медленно и осторожно, словно нехотя, Ирка дошла до угла дома, выглянула…
Богдан стоял перед дверью Дининой пристройки. Постучать уже успел, поскольку дверь практически сразу распахнулась – и золотые волосы Дины засияли в слабеньком зимнем рассвете.
– Богдан! Ой, как хорошо, что ты пришел! Ой, ты же гость! Тебя же надо накормить? Ой, а у меня совсем ничего нет, даже чаю, и нагреть не на чем! Но ты заходи, я сейчас что-нибудь придумаю!
– Я уже все придумал, – тоном взрослого, разговаривающего с ребенком, сказал Богдан. – Одевайся и пойдем куда-нибудь… в кафе, наверное…
– В кафе-е? Я в кафе никогда не была! – радостно подпрыгнула Дина, и тут же ее темные бровки страдальчески сдвинулись. – А в кафе ведь нарядные ходят?
– Да какая разница! – отмахнулся Богдан.
– Это тебе нет разницы, потому что ты мужчина. А я – девушка, для меня разница есть, – наставительно сказала Дина.