Он улыбнулся.
— Вы — наследница, мисс Уилсон. И вы унаследовали довольно значительную сумму, именно так, как и предсказывал мистер Перес…
— Рамон знал! — вырвалось у нее.
— Ну, он только подозревал кое-что, — осторожно произнес адвокат, — он утверждал, что в конце концов, вы отыщете свое сокровище. А теперь я хочу поздравить его. Он проявил удивительную проницательность и небывалое упорство для того, чтобы разыскать меня. Ведь вы не оставили обратного адреса, когда продали ваш дом в Англии, мисс Уилсон?
— Да, точно. Я не оставила, — согласилась Анна-Лиза. Все еще дрожа от волнения, она поднялась. — Значит, он не пытался купить меня…
— Купить вас? Купить вас? — расхохотался Майкл Дэлани. — Могу вас заверить, мисс Уилсон, что мистер де Крианца Перес пришел ко мне только затем, чтобы убедиться в том, что вы вступили в полное владение своим наследством.
Анна-Лиза упрямо покачала головой.
— Я все еще не понимаю. Мой отец не посылал моей матери ни единого пенса…
— Он посылал ей гораздо больше, чем пенс, — возразил ей пожилой адвокат. — Эти деньги предназначались вам и вашей матери, их вполне бы хватило на то, чтобы вы обе ни в чем не нуждались.
— Но у нас никогда не было денег, — продолжала настаивать Анна-Лиза. — Как же это?..
— Уверяю вас, это правда, — сказал он. — И все эти деньги здесь. Вот, посмотрите сами, — предложил он, передавая ей письмо. — Ваша мать предпочла не трогать деньги вашего отца. Она сохранила их для вас… — Он замолчал и взволнованно посмотрел на Анну-Лизу. — А теперь не желаете ли выпить?
Косые лучи утреннего солнца играли на поверхности ясного, прозрачного моря. Внезапно Анне-Лизе страстно захотелось выйти из такси и насладиться этой красотой.
— Вы не могли бы высадить меня здесь? — сказала она, повернувшись к шоферу.
— Здесь, сеньорита?
— Отсюда уже совсем недалеко до finca.
Водитель такси пожал плечами, но все-таки остановился.
Вылезая из машины, Анна-Лиза попросила его доставить багаж в поместье, зная, что Мария Тереза всегда встает на заре, чтобы покормить животных.
— Вот, — сказала она, заплатив ему намного больше, чем требовалось, — отсюда я пойду пешком.
Такси быстро скрылось за поворотом извилистой дороги, но Анна-Лиза не двинулась с места. Она стояла абсолютно неподвижно и вдыхала чистый, пахнущий травами воздух. Затем, заслонив руками глаза от яркого солнца, девушка взглянула туда, где широкие поля переходили в поросшие соснами холмы. На самом горизонте виднелись горы, указывающие своими скалистыми вершинами в чистое небо. Эти таинственные громадины, стоявшие здесь миллионы лет, видели все поколения, жившие до нее и обрабатывавшие эту благодатную землю. Но никто так и не смог завладеть величием скал или пустынным пляжем с сахарно-белым песком, над которым до сих пор продолжала висеть легкая дымка.
Она услышала приглушенный топот лошадиных копыт и обернулась. Было сложно точно определить, откуда именно доносился этот звук. Наконец она увидела, что через долину по направлению к ней мчится всадник. Лошадь была вороной, и хвост ее развевался сзади, как черное знамя, голова была наклонена к земле, а всадник прижался к ее шее. Анна-Лиза чуть не задохнулась от волнения.
— Рамон!
Перемахнув через стену, Рамон резко развернул лошадь и осадил ее прямо перед Анной-Лизой.
— Добро пожаловать домой!
В его глазах было больше вызова, чем приветствия, лицо не излучало никакой теплоты. Анна-Лиза с усилием заставила себя спокойно стоять на месте, пока лошадь нетерпеливо рыла землю копытом прямо рядом с ней. Но, когда конь внезапно встал на дыбы, девушка отскочила.
— Не волнуйся, я держу его, — проговорил Рамон и заставил лошадь опуститься.
— Да, спасибо тебе за…
Он резко натянул поводья и выпрямился, как будто ему не терпелось поскорее ускакать.
— Все в порядке, — сказал он, избавляя, ее от необходимости благодарить его.
Она смотрела на его сильные руки и пыталась забыть, как это было, когда они ласкали ее… Его губы были плотно сжаты, а глаза… эти глаза, которые она помнила так четко, эти темные ясные глаза, которые горели желанием… теперь были холодными и колючими.
— Все вышло намного лучше, чем я ожидала, — сказала она, отчаянно желая удержать его.
— Рад за тебя, — раздраженно произнес Рамон, еле сдерживая своего нетерпеливого коня. — Нам пора. Он скучает.
Великолепная лошадь задрожала и замерла, управляемая сильной рукой Рамона. Пузырящаяся от ветра рубашка, расстегнутая почти до пояса, длинная бахрома, украшающая его сшитые вручную кожаные сапоги, делали Рамона более похожим на дикого испанского цыгана, чем на промышленного магната. А она… она выглядела, как обыкновенная усталая туристка.
— Просто ты сильно напугал меня, — сказала, наконец, Анна-Лиза.
— Ну, тогда мы оба, Дардо и я, извиняемся, — саркастически произнес Рамон, кивнув на холку жеребца, взмокшую от пота.
— Дардо?
— Это значит «стрела», — объяснил он.
Сначала она ничего не поняла. Но когда Рамон гордо остановил жеребца прямо перед Анной-Лизой, ее пульс участился.
— О, нет, я уж как-нибудь сама. — Рамон ездил без седла, с одной лишь уздечкой, и если он решил…
— Ты что, боишься? — с вызовом спросил Рамон.
— Конечно же, нет, — бросила она ему в ответ, — я раньше часто каталась верхом.
— Так же, как и плавала?
Метнув на него сердитый взгляд, она ясно представила покладистых лошадок из школы верховой езды, не идущих ни в какое сравнение с Дардо.
— Нечего сказать?
— Как раз наоборот, — ответила она, холодно взглянув на него. — Но прежде я все-таки хотела бы продолжить мою прогулку, если ты не возражаешь.
— Возражаю, — заверил ее он. — Ты не доверяешь мне, Анна-Лиза?
Он имел в виду нечто большее, чем простую езду верхом, подумала она, встретившись глазами с его темным, бросающим вызов взглядом. И надо было признать, что, какие бы там интриги он ни плел, без него она никогда бы не смогла найти свои деньги…
Когда Анна-Лиза сделала первый шаг к Дардо, жеребец всхрапнул и дерзко уставился на нее своими сердитыми карими глазами. Она еще немного приблизилась к нему и остановилась, потому, что тот поднял голову и радостно заржал, обнажив огромные белые зубы.
— Ты ему понравилась, — хмыкнул Рамон.
О, неужели? — подумала Анна-Лиза, стараясь смотреть только на спину Дардо.
— Он очень нетерпелив, — пробормотал Рамон, — впрочем, как и я!
Последний шаг оказался для нее последним. Наклонившись, Рамон подхватил Анну-Лизу и посадил ее впереди себя, проделав все это одним быстрым движением.