Уильям стоял у окна гостиной и смотрел вниз, на поток уличного движения, струящийся по авеню. Он слегка улыбался, слыша за спиной возгласы удовольствия, исходившие из его спальни, когда она раскрывала очередную коробку или доставала содержимое очередной фирменной сумки. Женщины, с таким восторгом примеряющие одежды и разглядывающие себя в зеркало, были для него загадкой. А она была для него загадкой вдвойне. Да, это Джессика Лемберт, все правильно. Та самая, что пригласила его поужинать к себе в дом. Рано утром, когда она спала, он внимательно осмотрел содержимое ее вечерней сумочки, потом оставалось только позвонить Дэвиду, своему поверенному, передать ему необходимую информацию и ждать от него сообщения. Оказалось, что в банке у нее колоссальное превышение кредита.
Да, Джессика Лемберт – голодная леди, в долгах, но живущая, как ни странно, в фешенебельной квартире престижного Кенсингтона. Голодные леди способны на опасные мероприятия. Ему нужно было думать, как обезопасить себя. Он лгал ей с самого начала, солгал насчет кражи ее сумочки и что ее номер обворован. В ее номере все оставалось неприкосновенным, все, кроме пакета, который он нашел, когда заходил туда. Прежде чем идти покупать ей одежду, он просмотрел дискету на компьютере в конференц-зале отеля. Несомненно, это выужено из их сетевой системы. Игра идентична одной из тех, что они изобрели. О какой-либо другой ее работе никаких сведений нет, только эта игра, но и этого достаточно, чтобы понять, что она может знать больше.
Да, хитроумная леди. Идет на большой риск, затевая такие штуки, а кроме всего прочего, держит про запас нечто более ценное, что, наверное, и служит ей подстраховкой. Словом, заполучить покупателя ей, видимо, ничего не стоит. И настолько хитрая, двойственная и загадочная, что в какие-то моменты он едва мог поверить в ее способность к такой изощренности. Как теперь, когда она восторженно восклицает над новыми одежками, и как раньше, вечером и ночью, когда он принимал ее любовные ласки как нечто совершенно и абсолютно естественное. Что ни говори, женщина, которая отдает себя с такой неподдельной и необузданной страстью, не может не вызывать восхищения.
И он уже любил ее.
Какой смысл отрицать это. Уильям Уэббер сходил по ней с ума, сходил с ума по опасной женщине. Он глубоко вздохнул. И что теперь ему прикажете делать? Принять все как есть? В любую минуту она может уйти, но и он тоже может уйти в любую минуту. Она до сих пор не знает, кто он, хотя вполне могла раскрыть его инкогнито во время вторжения в номер Венеции Кросслэнд. К счастью, видно, ни одна из них не называла имен. Он был уверен, что это так. Иначе, если бы Джессика узнала, что он Уильям Уэббер, она обязательно сказала бы что-нибудь по этому поводу, особенно после своих лживых заявлений о дружбе с Уияльмом Уэббером. Нет, беспокоиться пока не о чем. Джессика Лемберт не знает, что имеет дело с самим Уильямом Уэббером.
Уильям подошел к телефону, и рука его машинально потянулась к трубке. Он должен, должен позвонить брату и спросить, кого, к черту, он там в самом деле похитил? Ведь подлинной Джессики Лемберт не только в Лондоне, но и во всей Европе не сыскать. Но была опасность, что в тот момент, когда Дэвид найдет брата и соединит их, Джессика окажется рядом. Нет, надо найти более подходящий момент. А пока пусть его братец сам разбирается там с жертвой своего злодеяния. Уильям же сейчас хотел только одного – быть рядом со своей собственной опасной леди, видеть, какое удовольствие она получает от примерок, да просто, черт возьми, быть с ней.
Эбби с отвращением заглянула в кастрюлю на безобразное месиво, изготовленное ею из нормального вроде бы продукта, который под ее рукой превратился во что угодно, но только не в то, что в итальянском ресторане назвали бы спагетти по-болонски. Макароны потеряли форму, увязнув в какой-то слизи. Не успела она отвернуться, как они переварились, так что теперь есть их просто преступление против желудка. А соус! Господи, с ним все обстояло еще хуже! Она явно переборщила с томатной пастой, а зелени вообще почти никакой не нашлось. И мясо, извлеченное из холодильника, оказалось неспособным само собой превратиться в фарш для котлет. И тогда она, страшно рискуя поранить пальцы, кое-как нарубила на мелкие кусочки пару замороженных кусков филе, поскольку не решилась на еще более рискованную процедуру , связанную с использованием кухонного комбайна, обнаруженного в кладовой.
А Оливер ничем ей помочь не мог. Час назад, предложив ей приготовить спагетти, поскольку любил это кушанье, он оставил ее, удалившись в свою комнату позаниматься, как он сказал, с бумагами. Позаниматься с бумагами! Что за бумажная канитель может быть у шофера? Надо думать, он решил рассортировать парковочные квитанции.
Эбби откупорила бутылку красного вина и налила себе малость на пробу. Ей казалось, что такое вино вполне уместно в сельских условиях. Но и в городе они с Джесс всегда пили красное вино, если ели макароны. Плохо это или хорошо, но им это нравилось. Готовила Джесс, потому что Эбби часто находилась в отлучке, но главное, потому, что Эбби в кулинарии была полным профаном.
Не зная, что делать, Эбби присела за кухонный стол и предалась воспоминаниям о серебристой ночи. Вообще, это был самый удивительный день в ее жизни. Оливер был так внимателен и заботлив. После купания в бассейне и сауны они побродили вокруг дома, потом обошли сады. Ленч проблем не создал: Эбби сделала сандвичи, открыла банку с зеленым горошком, и они перекусили на террасе, распив бутылочку восхитительного совиньона. К полудню небо затянуло облаками, они удалились в дом и посмотрели видеофильм о любовной истории в каменном веке, в общем симпатичный, но уже виденный ими обоими раньше. Однако оказалось особым удовольствием смотреть его вместе, поскольку возникала иллюзия, что они видят его впервые. Когда фильм кончился, он обнял ее и поцеловал, сказав, что ради нее тоже готов убить какого-нибудь доисторического крокодила.
М вот этот день, так хорошо начавшийся, подпорчен ее полным неумением стряпать, и, что дальше делать, она не знала. Он так хвалил ее накануне за великолепно приготовленный для его босса ужин, что она не решилась признаться, что это не ее рук дело… Вот теперь приходится расплачиваться. Конечно, он сразу поймет, что она в этом вопросе абсолютно несостоятельна. Придется повиниться, и, кстати, это удобный случай, чтобы признаться во всем остальном: в том, что она не Джессика, а Эбигейл, что Джесс ее сестра, и именно Джесс работает на компьютере, а не она. Но…
Что за «но»? Какое еще «но»? На собственный вопрос Эбби не нашла ответа и, тяжко вздохнув, отхлебнула немного вина.
Возможно, все это и было бы непростительно, если бы она делала это для себя, но она поступила так, желая помочь сестре. Ах, все слишком далеко зашло… Неужели Оливер простит ее только потому, что она обманывала его из-за преданности сестре? Нет, ложь непростительна, особенно если в ней нет никакой необходимости. Вот в чем заключается истина. Что с того, что она думала, будто для сестры так будет лучше?
А с другой стороны, разве Джесс не выручит ее саму, если того потребуют обстоятельства? Сестры должны помогать друг другу, вот что она скажет ему. Но она уже будто слышит его будущие возмущенные возгласы: Как вы могли? А я-то думал,что-тозначу для вас! Неужели я так жестоко ошибся? Выходuт, сестра значит для вас больше, чем я?