Как черт от ладана Оливер шарахнулся из тупика, задним ходом выволок машину на прежнюю трассу и помчался дальше, проклиная себя за то, что послушался Эбби, а в промежутках успевая инструктировать ее насчет правильного дыхания.
– Мы уже почти приехали, сердце мое. Держись, родная, держись! Ох, Господи! Да за нами полиция гонится! Я превысил скорость. Ну и черт с ними!
Лимузин свернул на подъездную дорожку клиники, сопровождаемый громогласной сиреной полицейской машины, всю дорогу сидевшей у него на хвосте. В зеркало заднего обзора Оливер бросил тревожный взгляд на Эбби, со скрежетом затормозил прямо перед входом в клинику, подал несколько резких звуковых сигналов, надеясь, что в клинике их услышат, а сам выскочил под проливной дождь и, бросившись к задней дверце, открыл ее.
Но не успел он заглянуть внутрь, как в него вцепились двое дорожных полицейских, которые не поленились для такого случая вылезти из своей машины. Грубо отпихнув их в сторону, он полез на заднее сиденье. И вовремя! Именно в этот момент, прямо здесь, на сиденье «роллс-ройса», собрался появиться на свет его первенец.
– Ол… Оливер… – Эбби часто дышала и с трудом подбирала слова. – Я… я должна… должна кое-что сказать…
– Не теперь, дорогая! – закричал Оливер, лихорадочно пытаясь припомнить то, что узнал из видеороликов по деторождению. – Ну давай еще немножко, родная моя, давай… Эй ты, там! Вылезай детка! Ну же!.. Смелее!
– Нет, теперь! – закричала Эбби, но говорить уже больше не могла, поскольку все силы ей пришлось бросить на правильное дыхание.
– Ох, Эбби, да у нас же девочка! восторженно заорал Оливер. – Великолепная девочка!
– Нет, дорогой, – выкрикнула Эбби и, прежде чем снова наладить правильное дыхание для второго захода, успела произнести: – Две, Оливер, их здесь две…
– Нечистая сила!
Это были последние слова, услышанные Эбби перед тем, как в глазах у нее все потемнело и она потеряла сознание. Эту пару слов в унисон исторгли из своих хриплых глоток ошарашенные полисмены.
– Эй, вы двое, мои поздравления, ехидно ухмыльнувшись, сказала акушерка Уильяму и Оливеру Уэбберам, которые, сгорбившись, сидели в комнате для посетителей.
Они ожидали, когда закончатся все необходимые медицинские процедуры, производимые медперсоналом над их женами и новорожденными дочерьми. Бутылка шампанского в ведерке со льдом, стоящем на столике перед ними, до сих пор была не тронута, ибо оба папаши были слишком ошарашены всем, что свалилось им на голову.
– А вам, – ткнула акушерка пальцем в Оливера, – особые поздравления! Так лихо принять двойные роды! Это ж надо! Ну а вы, мистер Уэббер, – вкрадчиво обратилась она к Уильяму, – как себя чувствуете? Уже получше? Вы давеча так нас всех перепугали, когда хлопнулись оземь…
Бледный Оливер повернулся к брату, и легкая улыбка осветила его лицо.
– Ты что? В самом деле? – прошептал он, не веря своим ушам.
Уильям даже не взглянул на младшего брата. Просто махнул рукой и еще больше понурился.
– Ничего, не расстраивайтесь, – добродушно, но с веселыми чертиками в глазах постаралась утешить его акушерка. – Не вы первый, не вы последний. У нас папаши часто хлопаются в обморок. Как только успокоитесь, можете пойти и взглянуть на своих жен и девчонок. Они у вас что надо, просто загляденье, это я про дочек. – Она вздохнула. – А жены, я гляжу, у вас такие, что с ними хлопот не оберешься. Это же парочка интриганок, ни дать ни взять! Что удумали? Уговорили нас всех здесь в клинике поклясться, что мы не выдадим их секрета. Вы что, вправду не знали, что они обе ждут двойняшек?
Ни Уильям, ни Оливер не проронили в ответ ни слова. Они оба уставились в бутылку шампанского, будто именно в ней заключалась сия страшная тайна.
– Ну ладно, отдыхайте, – сказала акушерка и, крайне довольная произведенным эффектом, удалилась, оставив их наедине с собственными мыслями.
Первым проявил признаки жизни Уильям. Он дотянулся до бутылки и, откупорив ее, наполнил два бокала. Губы его, когда он протягивал брату бокал, тронула кривая ухмылка.
– Заводилой, конечно, была Джесс. Ну, она у меня поплатится! Никаких приемов, никаких вечеринок! Вдвое урежу расходы на тряпки, аннулирую ее кредитные карточки, уволю всю прислугу, а саму до скончания дней загоню на кухню.
Оливер усмехнулся.
– Ничего ты этого не сделаешь. Разве такую женщину удержишь на кухне? Да ты бы лучше радовался, раз уж правда все равно вышла наружу.
– Я и радуюсь, – со слабой улыбкой отозвался Уильям. – Просто я никогда в жизни еще не чувствовал себя таким дураком.
– И я тоже, – согласился с ним Оливер. – Это подумать! Двойня. Я отец двух девочек, просто не верится!
– Да уж, отец двух девиц и дядя двух девиц, – пробубнил Уильям.
– И ты тоже! И ты!
Уильям кивнул.
– Даже и не знаю, прокормить ли нам с тобой всю эту ораву. Ты подумай, ведь нам до конца наших дней придется содержать шестерку этих Лемберт. А я уж не говорю о моральных издержках. Шесть опасных леди Лемберт…
– Шесть опасных леди Уэббер, ты хотел сказать, – поправил его Оливер, наливая по второму бокалу шампанского.
– Да, вот именно, – задумчиво проговорил Уильям. – Все они, выходит, из клана Уэбберов. Ничего себе семейка. Да мы с ними перевернем весь компьютерный мир!
– Кажется, он уже перевернулся, – сказал Оливер.
Переглянувшись, оба новоиспеченных отца рассмеялись и встали.
– Как ты себя чувствуешь, братец? – спросил Уилл Оливера.
Тот гордо выпятил грудь и поднял свой бокал.
– Как на вершине мира, Уилл. за наших леди, благослови Бог их вероломные сердечки.
Они выпили за это, затем вышли в коридор, захватив с собой ведерко с шампанским и бокалы, и направились в палату, где пребывали их жены и дети.
Когда они вошли, Эбби и Джесс сидели в постелях и виновато улыбались, но на лицах их явно читались и радость, и гордость, и любовь. Младенцев своих держали они на руках, и вся четверка была прекрасна – темноволосые и точные копии своих красивых отцов.
– Все это Джесс придумала, – прошептала Эбби Оливеру, когда он обнял ее вместе с дочками. – Но я не жалею, что согласилась с ней, иначе ты паниковал бы вдвое больше. Но теперь ты уже успокоился, дорогой мой? Ох, Оливер, ты был великолепен, ты просто герой! Без тебя мне бы ни за что не справиться. Ох, любимый, я готова нарожать тебе еще больше детей, но молю только об одном, не превышай больше скорости, чтобы полисмены не глядели на меня всякий раз, как я рожаю.
И она нежно прильнула к мужу.
– Полагаю, это твоя идея, – нежно проворчал в это время Уилл на ухо жене, когда прижимал ее и крошечных дочек к себе. – Я даже не знаю, что мне с тобой делать. Ты совершенно, совершенно неисправима.