Она мысленно хваталась за голову. Любой аспект заводил ее в тупик.
Дресс-код… И тотчас вспомнилась отповедь профессора Доменико по поводу неудовлетворительного внешнего вида Карли. Такая, казалось бы, мелочь, а на кону стояла ее юридическая карьера. А что могло быть важнее для усердной студентки?
Прежде у нее не возникало сомнений в адекватности собственных целей. Когда-то в детстве она решила, что станет отличным законником, будет защищать слабых и невинных от сильных и беспринципных. Ею двигало желание быть полезной многострадальному человечеству в деле его избавления от агентов темных сил.
Ей и невдомек было, что успешность ее миссии может зависеть от того, касалась ли она волос расческой по пробуждении или нет. Предъяви ей эту претензию кто угодно другой, она бы рассмеялась ему в лицо. Но замечание исходило от такого авторитетного человека, как профессор Доменико, который и сам выглядел всегда безупречно, и его челядь в суде сбивалась с ног, стремясь поспеть за ним во всем.
Его насмешливое лицо запечатлелось в сознании, неустанно возникая перед мысленным взором. В своем смятении Карли была близка к лихорадочному состоянию, продолжая терзать блокнот, вновь и вновь перечеркивая только что сделанные записи. В итоге она дошла до полного ступора и вакуума мыслей и, захлопнув свой блокнот, поднялась из-за стола.
Девушка бросилась из дома, однако затормозила в прихожей. В поле ее зрения попалось зеркало, и она вновь вспомнила слова наставника, вооружилась расческой, прошлась по своей всклокоченной рыжей гриве, придала этому взрыву очертания прически и только после этого вышла на улицу.
У нее все же было в резерве секретное оружие!
Маделейн Дюпре, одна из лучших студенток старших курсов, была старше Карли на три года. Она окончила частную школу в Швейцарии, и ее можно было считать экспертом в вопросах жизни высшего общества, европейского шика, да и не только. По слухам, без которых никогда не обходится, Маделейн расширяла свои знания и навыки за счет близкого знакомства с важными людьми, такими как судья Роджер Уоррингтон, например.
— В черном? Карли ты в своем уме? — спросила ее Маделейн.
— Но черный — традиционный цвет юридического сообщества. Очень элегантный. Он стройнит. В сочетании с другими цветами…
— Карли, прекрати сыпать банальностями и послушай меня, — остановила ее старшая подруга. — Это рождественская вечеринка. А ты хочешь уподобить ее съезду похоронных агентов. Ты не видишь здесь противоречия?.. Давай отложим обсуждение дресс-кода на потом. Что у тебя с меню?
— Черный отменяется? — обреченно спросила Карли, которая еще минуту назад была уверена, что это ее единственная стоящая идея.
— Отменяется, милая, отменяется… Давай что-нибудь пооригинальнее.
— Например?
— Оранжевый!
— Оранжевый?! — с недоверием повторила Карли. — Брось, Маделейн.
— Да, именно так. Оранжевое правосудие! Апельсины и лимоны! Цитрусовые дольки на бокалах для коктейлей. Сочно и свежо!
— Но что это будет означать, Маделейн? — изумленно спросила Карли.
— Все что угодно. Мы легко подгоним решение задачки под ответ. Во-первых, апельсин и рождественская ель — вековой союз, это всем известно. Во-вторых, мы не зелень какая-нибудь! Мы спелые и в соку. Апельсиновый сок — залог здоровья, а значит, и процветания. В-третьих, рыжий цвет ассоциируется с радостью, тогда как юриспруденция — это скорее нечто антагонистическое. В лозунге «Оранжевое правосудие!» мы сможем совместить эти противоположности. Обрядим рыжего лиса в мантию, нахлобучим парик, назовем прокурором. Рыжего кота сделаем адвокатом. А лев у нас будет верховным судьей. Да и ты, рыжая, тоже будешь как нельзя кстати.
— Нет, пусть это будет «Оранжевая справедливость!» — предложила Карли, глаза которой мигом зажглись.
— Это даже лучше! — поддержала Маделейн Дюпре. — Вечеринку назовем «Ночь справедливости». В программе у нас будет, к примеру, аттракцион «Звездные тяжбы», «Апельсиновый… разбор»…
— А что это такое?
— Не дрейфь! Придумаем… А оденемся мы от мадам Ксандры. Она дает напрокат такие офигенные костюмы. И уложимся мы в твой бюджет, не волнуйся.
— А это не будет походить на костюмированный детский утренник? — обеспокоено спросила ответственная устроительница.
— Твоим меню ведь предусмотрены алкогольные коктейли? — уточнила Маделейн.
— Да, конечно, — покивала младшая студентка.
— Так какой же это детский утренник, дорогая? — резонно осведомилась та. — Самый настоящий предновогодний тематический маскарад для больших девочек и мальчиков.
Вернувшись в свое укромное местечко, Карли систематизировала и в доходчивой форме изложила на стандартных листах программу мероприятия, названного «Ночь справедливости», которую теперь предстояло отдать на суд профессора Доменико.
Он вышел в альпаковом пальто, из-под которого выглядывал вечерний костюм. На шее у него был шелковый шарф. Он стремительно направился к своему шикарному «альфа-ромео».
Карли бросилась ему наперерез, потрясая своими листами.
Лоренцо недоуменно приостановился.
— Тейт? — Он оценивающе оглядел англичанку сверху вниз. После пробежки ее грудь, отличающая свою обладательницу исключительными объемами, бурно вздымалась и опускалась, на щеках горели два пунцовых пятна. — Что это?
— Проект.
— Дайте.
— Я организовала инициативную группу, мы составили его сообща. Идея такова, профессор…
— Не тараторьте, Тейт. Читать я умею, — осадил ее Доменико. Он хмуро перелистывал ее проект, бегло просматривая тезисы, после чего так же хмуро проговорил: — Даже если концепция и недурна, одного этого мало.
— В смысле?
— Нужна «бомба», Тейт.
— То есть?
— И это надобно объяснять?! — раздраженно бросил Лоренцо. — Одних атрибутов праздника недостаточно. Необходим фееричный сюрприз, который мог бы дать импульс общему приподнятому настроению. Работайте, — сказал он и вернул студентке проект.
— Но это вы одобряете? — робко спросила Карли.
— Тейт, вы меня задерживаете. Поговорим позже. Я очень спешу, — отозвался профессор и, сев в свое спортивное авто, с ревом сорвался с места.
— Но осталось всего… — попыталась перекричать шум двигателя Карли.
Вернувшись домой, Карли добралась до постели и забылась сном, в котором ей приснилось высшее одобрение.
Среди ночи ее разбудил стук. Она открыла глаза, включила свет, посмотрела на будильник: ого, час ночи. Хотела проигнорировать стук, но он повторился, и она пошла открывать.
— Я вас разбудил, Тейт?
— Профессор?