Эрин вышла из машины и раздраженно хлопнула дверью. Затем она попыталась вытащить из багажника свой велосипед. Швейцар поспешил ей на выручку, но незнакомец его опередил.

— Любишь привлекать к себе нездоровое внимание? — прошипела Эрин.

— Неужели мне удалось привлечь твое нездоровое внимание? Как же мне посчастливилось!

— Постой! Я заплачу тебе за бензин.

— Как любезно с твоей стороны, но не стоит, — жеманно отозвался он.

— Но я обязана отблагодарить тебя за помощь.

— Считаешь, мне нужны деньги? — рассмеялся мужчина. — Не беспокойся, ты мне ничего не должна. Пусть я не столь галантен, как тебе хотелось бы, но я помогаю людям бескорыстно. А чтобы ты не чувствовала себя передо мной в долгу, предлагаю компромисс…

— Представляю… — скептически проговорила Эрин.

— Возможно, я тебя разочарую, но все очень прилично.

— Например?

— За услугу с тебя ужин, красавица.

— То есть я плачу? — с готовностью подхватила она.

— Нет, фокус в другом. Я выбираю место, таково мое условие.

— Условие? У меня есть один маленький принцип: не раздумывая, отказываться, если мне осмеливаются ставить какие-либо условия.

— Но в данном случае ты отказаться не посмеешь. Я с тобой свяжусь. И учти, я рассчитываю на твою благодарность.

— Это откровенный шантаж.

— Возможно, — осторожно согласился он, — но ты примешь мое предложение.

— Хорошо, но тогда и я вынуждена поставить свое условие, — решила пойти на компромисс Эрин.

— Смотря какое.

— Я плачу.

— Я сэкономлю деньги, сходив на свидание? Мне нравится эта идея! — воскликнул мужчина и обхватил девушку за талию.

— Ни о каком свидании не может быть и речи! — Эрин испуганно подалась назад.

— Мне все равно, как ты это назовешь. Кстати, меня зовут Франческо, запомни это имя. Я свяжусь с тобой. Очень скоро…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Франческо Романелли съехал с главной дороги на проселочную. Четверть часа и несколько миль отделяли его от того места, в которое он так стремился попасть. Однако Франческо очень устал и решил передохнуть. Он остановил машину на окраине деревни, недалеко от автобусной остановки.

Воздух был невероятно тяжелым, ни дуновения ветерка и жара, как в аду. Включенный в салоне машины кондиционер положения не спасал.

Приземлившись в лондонском аэропорту, Франческо с неудовольствием отметил, что в Лондоне жарче, чем в Риме, это показалось ему абсурдным. Еще в салоне самолета он снял пиджак, расстегнул рубашку и закатал рукава, но, несмотря на все это, ему по-прежнему было жарко и душно, воздуха не хватало.

Франческо взял в руки сотовый, но внезапно его внимание привлек уличный шум, а точнее, хриплый вскрик. Он непроизвольно повернул голову туда, где, казалось, был источник звука, и сощурился, сосредоточенно вглядываясь в пространство. Под навесом автобусной остановки он разглядел несколько молодых людей, трое из них окружили тоненькую рыжеволосую девушку. Франческо не мог видеть ее лица, только медные пряди волос, сияющие и переливающиеся на солнце. Внезапно на него нахлынули воспоминания.

До встречи с Эрин Франческо считал чистым вымыслом или беззастенчивым преувеличением все восторженные эпитеты, традиционно адресуемые огненноволосым женщинам. Но, однажды прикоснувшись к нежнейшей молочно-белой щеке, сквозь которую просвечивает стыдливый румянец, проведя рукой по шелковистым локонам, попробовав на вкус рубиновые губы, он уже не представлял возле себя пресную блондинку или напористую брюнетку.

Франческо почудилось, будто он вновь держит в своих объятьях Эрин. Ее мягкое, гибкое, податливое тело так близко, что кажется, сейчас утонешь в нем. Благоухание ее фарфоровой кожи кружит голову. Огненный шелк волос струится между пальцами. Он слышит стук ее маленького сердечка, губами ощущает биение пульса на ее шее. Он вновь и вновь шепчет ее имя…

Франческо представил, как Эрин откидывает голову и смотрит на него сквозь полуопущенные веки, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Он ни на минуту не забывал ее удивительные фиалковые глаза с блестящими зрачками, помнил, как в ожидании поцелуя приоткрывается ее рот… Мужчина невольно застонал.

То свидание не удалось, вернее, оно состоялось, но Романелли провалил собственный план. Часами он думал об Эрин, думал о том, как это будет поцеловать ее. Он представлял себе нечаянный, внезапный, неожиданный, удивительный, захватывающий, умопомрачительный поцелуй. Франческо хотел покорить ее одним только этим поцелуем. Часами он фантазировал, грезил, строил планы своего мгновенного романтического наступления, он готовил любовный блицкриг. Подобно великому полководцу прошлого, он должен был прийти, увидеть и сразить Эрин.

Франческо считал себя опытным любовником, в этом вопросе статистика была на его стороне. Он покорял девять женщин из десяти. Но Эрин вела себя слишком непредсказуемо, чтобы к ее поведению можно было применить хоть какой-нибудь, даже самый общий, план. У нее была возмутительная манера все обращать в шутку.

Эрин могла часами хохотать над тем, что казалось ей смешным, а ему обидным. Она растягивала свои сочные гранатовые губы, обнажала ослепительные ровные белые зубы и заливалась смехом, и Франческо казалось, будто в воздухе звенят тысячи хрустальных колокольчиков.

Франческо становилось страшно прикасаться к этим губам, порой он боялся Эрин и ненавидел себя за это.

— Ты ведьма, — не выдержал однажды Франческо.

Он был невероятно зол и серьезен, отчего Эрин хохотала еще безжалостней. И он жалел, что так отчаянно влюбился, иначе он никогда бы не позволил женщине так с собой играть.

Раньше Франческо думал, что для человека, который радеет о здоровье своих чистокровных арабских скакунов, важно нанять лучших в мире конюхов, для человека, который по-настоящему боится стать банкротом, важно найти лучших финансистов… Но вот что делать ему? Франческо дорожил своей репутацией отличного любовника, но женщины, которых он так легко завоевывал, снова и снова уходили от него. Что он делает неправильно?

— Ты забавный, как головная боль! — сообщила ему Эрин, перестав наконец смеяться.

Тогда Франческо все время казалось, будто он спит, и просыпаться не хотелось. Только месяцы спустя он начал понимать, как все произошло.

Высказывание Эрин привело Франческо в ярость. В каком-то безумном порыве он обхватил ее за плечи и поцеловал совсем не так, как планировал в своих мечтах. Сколько обидного бессилия было в этом поцелуе! Ему казалось, он умоляет Эрин о снисхождении, стелется перед ней, а не берет свое, то, что принадлежит ему по праву.

— Хочешь повеселиться? Что ж, веселись! — сипло пробормотал он.

Эрин смягчилась, только ее хитрые глаза по-прежнему вспыхивали адскими искрами. Она облизала свои губы и поцеловала Франческо. Его сердце готово было остановиться. Ему казалось, будто Эрин не просто целует его, а нежно прикасается к его душе. Затем она отпрянула назад и, склонив набок голову, усмехнулась.