– Нет. – сказал я.
– Ты состоял в партии?
– Нет.
– А в молодежном союзе?
– Да. Это получилось автоматически.
– Я понимаю. Тебе нравится Запад?
– После тюрьмы мне все нравится.
– Мой отец был арестован в сороковом году. Он называл Гитлера "браун швайне".
– Он был коммунист?
– Нет. Он не был комми. И даже не был красным. Просто – образованный человек. Знал латынь… Ты знаешь латынь?
– Нет.
–И я не знаю. И мои дети не будут знать. А жаль… Я думаю, латынь и Род Стюарт несовместимы.
– Кто такой Род Стюарт? – Шизофреник с гитарой. Желаешь рюмку водки?
– Давай.
– Я принесу сэндвичи.
– Это лишнее.
– Ты прав…
Из Вены я написал Леопольду. Мой дядя позвонил в гостиницу. Сказал, что прилетит в конце недели. Точнее – в субботу. Остановится в "Колизеуме". Просит меня в субботу не завтракать.
– Я угощу тебя в хорошем ресторане, – сказал он…
Рано утром я сидел в холле "Колизеума". Выглядела эта гостиница куда шикарнее нашей. По залу разгуливали изысканные собаки. Гардеробщик был похож на киноактера.
Ровно в одиннадцать спустился дядя. Я сразу узнал его. Леопольд был так похож на моего отца – высокий, элегантный, с красивыми искусственными зубами. Рядом шла моложавая женщина.
Я знал, что должен обнять этого, в сущности, незнакомого человека.
Мы обнялись. Я поцеловал Хелене руку, в которой она держала зонтик.
– До чего ты огромный! – закричал Леопольд. – А где мама?
– Она нездорова.
– Как жаль! Я видел ее фотографии. Ты очень похож на мать, Я протянул ему сверток. Там была икра, деревянные матрешки и холщовая скатерть.
– Спасибо! Мы оставим вещи у портье. Я тоже имею подарки для вас… А сейчас мы пойдем в ресторан. Ты любишь рестораны?
– Как-то не задумывался.
– Там приятная музыка, красивые женщины…
Мы шли по направлению к центру. Леопольд говорил, не умолкая.
Хелена молча улыбалась.
– Посмотри, сколько машин! Ты когда-нибудь видел заграничные машины?
– В Ленинграде много туристов…
– Вена – маленький город. Да и Брюссель тоже. В Америке машин гораздо больше. А какие там магазины! В Ленинграде есть большие магазины?
– Магазины-то есть, – говорю.
– Какой же ты огромный! Тебя, наверное, любят женщины?
– Это скоро выяснится.
– Я понимаю. Твоя жена в Америке. Мы посетили ее в Риме. У нее был пластик вместо сумочки. Я подарил ей хорошую сумку за шестьдесят долларов… Стоп! Здесь мы позавтракаем. По-моему, это хороший ресторан.
Мы вошли, разделись, сели у окна. Заиграла негромкая музыка общею типа. Красивых женщин я что-то не заметил.
– Заказывай все, что хочешь, – предложил Леопольд, – может быть, стейк или дичь?
– Мне все равно. На ваше усмотрение.
– Говори мне, пожалуйста. – "ты". Я же твой дядя.
– На твое усмотрение.
– Что-нибудь из деликатесов? Ты любишь деликатесы?
– Не знаю.
– Я очень люблю деликатесы. Но у меня больная печень. Я накажу тебе рыбный паштет и немного спаржи.
–~ Отлично.
– Что ты будешь пить?
– Может быть, водку?
– Слишком рано. Я думаю. – белое вино или чай.
– Чай, – сказал я. – И фисташковое мороженое.
– Отлично.
– Что ты будешь пить? – обратился Леопольд к жене.
– Водку, – сказала Хелена.
– Что? – переспросил Леопольд.
– Водку, водку, водку! – повторила она.
Подошел официант, черноволосый, коренастый, наверное – югослав или венгр.
– Это мой племянник из России, – произнес Леопольд.
– Момент, – произнес официант. Он исчез. Внезапно музыка стихла. Раздалось легкое шипение. Затем я услышал надоевшие аккорды "Подмосковных вечеров".
Появился официант. Его физиономия сияла и лоснилась.
– Благодарю вас, – сказал я.
– Он получит хорошие чаевые, – шепнул мне Леопольд.
Официант принял заказ.
– Да, я чуть не забыл, – воскликнул Леопольд, – скажи, как умерли мои родители?
– Деда арестовали перед войной. Бабка Рая умерла в сорок шестом году. Я ее немного помню.
– Арестовали? За что? Он был против коммунистов?
– Не думаю.
– За что же его арестовали?
– Просто так.
– Боже, какая дикая страна, – глухо выговорил Леопольд, – объясни мне что-нибудь.
– Боюсь, что не сумею. Об этом написаны десятки книг.
Леопольд вытер платком глаза.
– Я не могу читать книги. Я слишком много работаю… Он умер в тюрьме?
Мне не хотелось говорить, что деда расстреляли. И Моню я не стал упоминать. Зачем?..
– Какая дикая страна! Я был в Америке, Израиле, объездил всю Европу… А в Россию не поеду. Там шахматы, балет и "черный ворон"… Ты любишь шахматы?
– Не очень.
– А балет?
– Я в нем мало разбираюсь.
– Это какая-то чепуха с привидениями, – сказал мой дядя.
Потом спросил:
– Твой отец хочет ехать сюда?
– Я надеюсь.
– Что он будет здесь делать?
– Стареть. В Америке ему дадут небольшую пенсию.
– На эти деньги трудно жить в свое удовольствие.
– Не пропадем, – сказал я.
– Твой отец романтик., В детстве он много читал. А я – наоборот – рос совершенно здоровым… Хорошо, что ты похож на мать. Я видел ее фотографии. Вы очень похожи…
– Нас даже часто путают, – сказал я.
Официант принес мороженое. Дядя понизил голос:
– Если тебе нужны деньги, скажи.
– Нам хватает.
– И все-таки, если понадобятся деньги, сообщи мне.
– Хорошо.
– А теперь давайте осмотрим город. Я возьму такси…
Что мне нравилось в дяде – передвигался он стремительно. Где бы мы ни оказывались, то и дело повторял:
– Скоро будем обедать.
Обедали мы в центре города, на террасе. Играл венгерский квартет. Дядя элегантно и мило потанцевал с женой. Потом мы заметили, что Хелена устала.