— По-моему, живет у своей сестры в Дублине.
— В Дублине? — Он свирепо сдвинул брови, — А почему не здесь?
Кетлин нахмурилась.
— Несколько лет назад у них с Гарри произошла размолвка.
Лоркан что-то проворчал себе под нос.
— Я так и знал, что это из-за него! Тебе известно, из-за чего они поссорились?
Она кивнула.
— Из-за тебя.
Его передернуло.
— Гарри как-то узнал, что она поддерживала с тобой тайную переписку. Он сжег твои письма к ней, а потом приказал ей убираться вон из дома.
У Лоркана непроизвольно вырвалось ругательство.
— Извини, — проговорил он сквозь сжатые зубы. — Просто невыносимо думать, что этот гаденыш третировал мою мать…
Он замолчал, тяжело дыша, не в состоянии продолжать. И у него есть своя ахиллесова пята, думала Кетлин, наблюдая, как Лоркан борется с собой. Он никогда не умел свободно высказывать свои чувства, но к матери питал откровенную нежность.
— Лоркан, мне тоже жаль, что так вышло, — искренне сказала Кетлин. — Полагаю, твоя мама тогда очень расстроилась…
— Расстроилась? — фыркнул он. — Еще бы! Потерять собственный дом, откуда ее выгнал человек, которого она по доброте своей усыновила!
— Да, конечно, но тяжелее она перенесла то, что потеряла твой адрес, — объяснила Кетлин, вспоминая рассказ Деклана. — Твои письма сгорели, и она не знала, как ей вообще удастся восстановить связь с тобой.
Лоркан устало опустился на кровать под балдахином, как будто переживания лишили его последних сил. Он долго сидел, уставившись в пустоту. А когда снова заговорил, ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать.
— Все это время я терзался мыслью, что она могла невзлюбить меня. Надо было приехать… — Он качал головой, упрекая себя. — Я думал, она меня ненавидит. Я звонил в поселок, а мне говорили, что она меня презирает.
— Твоя мать всегда любила тебя, — тихо произнесла Кетлин.
— И все-таки Гарри нас разлучил. Дрянь паршивая! Единственной целью его жизни было вносить разлад между любящими людьми.
Кетлин была ошеломлена. В речи Лоркана звучал смертельный яд. Хватит ли у нее мужества во всем сознаться?
— За домом не ухаживали как следует, — медленно произнес он.
— Гарри набрал долгов, — ответила Кетлин и испугалась, как бы он не начал выспрашивать подробности.
— Почему-то меня это не удивляет. — Рассеянно, почти наобум, будто не совсем владея своими движениями, он потер затылок и поднял на нее сонный взгляд. — А ты что, присвоила себе дом?
— Не… нет! — запинаясь, ответила Кетлин, и ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Тогда почему здесь хозяйничаешь?
Кетлин понимала, что не может сказать ему сейчас. Она не подготовилась.
— Это долго рассказывать. Послушай, мне некогда. Надо помыться…
— Когда нет Деклана, чтоб потереть тебе спинку? — Она заморгала и посмотрела на него непонимающим взглядом, а он продолжал сдавленным голосом: — Я только что видел вас. Вы ведь любовники, так?
— Любовники? — прошептала она.
— Я не дурак, Кетлин, — сонно пробормотал Лоркан. — Мне ведь все понятно, особенно когда я своими глазами вижу проявление любви и нежности. — Как будто затрудняясь сосредоточиться, он долго смотрел, сдвинув брови, на ее обручальное кольцо и с трудом выдавил: — Вот оно что… поженились.
У нее сперло дыхание. Он сделал поспешный вывод — и промахнулся! Она испуганно покосилась на окно, туда, где он только что стоял, и постаралась вспомнить, чем они с Декланом занимались на огороде.
Собирали фасоль… Она сглотнула. Обнимались, целовались. Лоркан принял их за супругов, а на самом деле… Ее ладони покрылись липким потом. Господи, как ей теперь выпутаться?
Одна из собак с надеждой положила к ее ногам заслюнявленный теннисный мяч. Она в смятении уставилась на нее. С лестничной площадки доносилось гулкое тиканье старинных часов.
— Мне надо идти! — в панике пискнула она. — Нужно привести себя в порядок и заняться украшением торта! — залепетала она и попятилась к ванной комнате. — Надо успеть…
— Да. Мы… поговорить… после…
Она широко раскрыла глаза. Нет, ей не мерещится. У него с трудом язык ворочается… Он смущен, он хмурит брови, дрожащими пальцами приглаживает шелковистые волосы…
Она напряглась. Ей эти признаки хорошо знакомы. Как она не заметила сразу!
— Ты пьян! — набросилась она на него.
Его тело пошатнулось, и Лоркан упал навзничь на кровать.
— Довжен… шпать, — пробормотал он, закрывая глаза, и задышал ровно и глубоко.
Кетлин пялилась на него, разинув рот, не веря своим глазам. Гарри регулярно прикладывался к бутылке, теперь еще и этот! Признаться, ее удивило, что Лоркан пристрастился к спиртному. Он всегда презирал тех, кто выпивал лишнего.
Но факт налицо. Как глупо — не понять это сразу. Мгновенная смена ярости, похоти, норова, тупости; блеск в глазах, потеря равновесия, трясущиеся руки! Боже, сколько же нужно девушке увидеть, чтобы наконец догадаться?
Кипя от злости, Кетлин ворвалась в ванную комнату и с треском защелкнула задвижку. На решительном лице сверкали разъяренные глаза. Война!
Слишком долго ей пришлось терпеть рядом с собой алкаша. Вид Лоркана, направившегося по стопам брата, пробудил кошмарные воспоминания о жизни рядом с Гарри: страх, отвращение, стыд, страдание. Она прижала руку к тяжело вздымавшейся груди, стараясь вычеркнуть из сознания прошлое.
Она ненавидела Лоркана за то, что он заставил ее вспомнить один из самых ужасных периодов ее жизни. У нее вырвался тихий стон.
Кетлин презрительно скривила губы. Нельзя, чтобы Балликистином завладел еще один Фитцджералд. Она будет отстаивать свои права, весь поселок поставит на ноги, если будет нужно.
Тем не менее, противостояние Лоркану и перспектива терпеть его пьянство пугали ее. Надо будет держать Конора подальше от него во время запоев. Она закусила губу. Да, ее ждет тернистый путь. Ничего, она справится.
Когда чуть позже Кетлин вышла из ванной, порозовевшая и влажная, утопая в махровом халате Гарри, она застала Лоркана крепко спящим. Злоба и презрение на его лице уступили место ровной безмятежности. Улыбка, изогнувшая губы, на мгновение тронула ее сердце.
Кетлин взяла из шкафа пару одеял и пуховую подушку и осторожно сняла с него ботинки. Задумавшись, она чуть было привычным жестом не расстегнула ему ремень, как столько раз делала для Гарри, когда он возвращался домой пьяным. Вовремя спохватившись, она сделала глубокий вдох, подавляя внезапную вспышку желания.
Осторожно подсунув ему под голову подушку, Кетлин не удержалась и дотронулась до него. Страх перед тем, что он проснется и застанет ее в упоении склонившейся над ним, вызывал нервозный прилив эйфории.